Тени Монолита

— Мы так называем. Они вроде как мы, только их не изменило и они зов слышат. Потому и шерые. Ешшо черные заходят иногда. Это враги. Штреляют. Ешшо звери ражные…

— А я какой по-твоему? — спросил Вано.

— Ты? Никакой ты. Не враг, не друг. Не меняешься тоже, но так, как они, не можешь. Зов не для тебя. Не для тебя он, шталкер. Зов — для шерых и для таких, как она. Раньше шерых не было, а только старшие были. Зов только для них был. Они много могли. Вшё могли, што хотели. Со жверями могли говорить, желания ишполнять, вжглядом убить могли, как она. Вот к ним и нашали за желаниями приходить…

— Ну и что?

Вано поставил на огонь три котелка с водой, под чай и под кашу.

— Што? Нишего… Плохо вышло. Шавсем плохо. Когда зов не слышишь, но што то хочешь то плохо получается. Так и вышло, што мир меняться начал. И мы вместе с ним. Шерые тоже зов слышать стали. Тогда штаршие совсем ушли, мир оштавили шерым. Так и штало.

— Здесь неподалеку раньше монастырь был, — сказал я. — До аварии. Потом, после взрыва, монахов выселили. Но какое-то время спустя они вернулись. Уровень радиации здесь был не так уж велик, а монах ведь детей иметь не планирует. Так и жили, молились, не мешали никому.

— А первый сверхвыброс…

— Не убил их. Но изменил. Они ведь просили чего-то, вот и выпросили, сколько поднять могли. С тех пор О-сознание для них легенда.

Ухо внимательно слушал, грея лапы у огня. Сказал:

— Давно это было, так. Легенда, да… Но если штаршая вернулась, — он посмотрел на Ингу, — жначит не легенда. Жначит правда. Жначит мир шнова ижменится и мы вмеште с миром… Он ведь уже меняется, да? Шерые больше в нас не штреляют… Шерый, а ты меня говорить звал?

— Здесь проходили сталкеры? — спросил я. — Пятеро. Недавно. Семь, или десять дней назад.

Мутант задумался, уставившись на свои пальцы.

— Не умею дни шщитать. Но недавно проходили, да. До снега ишшо, перед ним.

— Они и были. Снег как раз пять дней назад лег. А куда пошли?

— Туда пошли. — Ухо повернулся, махнул лапищей куда-то на север. — На черное поле. Мы их не трогали, шерый! Не трогали! Они же не черные, не враги.

Мутант был испуган. Похоже ему показалось, что его сейчас обвинят в пропаже группы.

— Не бойся так. Назад они не возвращались?

— Нет, шерый. Не ходите за ними. Черное поле — плохое место. Живым оттуда не придти. Штрашно там. Погибнешь!

— Вот ты и проводишь нас, чтобы мы не погибли.

Бюрер ошарашенно переводил взгляд с меня на Ингу и обратно.

— Мне проводить?! Да как же так!? Мне уж куда же?

— А кто лучше тебя местность знает?

— Никто не жнает.

— Ну вот и сходим тогда.

— Не вздумай отказываться, — сказала Инга и посмотрела на мутанта. Тот охнул.

…

— Быстро прошли. Вот зачем ты к ним пришел, оказывается, — сказал Крюков. — Но обошлись бы и без проводников.

— Не только за этим. Теперь, даже если со мной что то случится, вас пропустят обратно без проблем. При необходимости даже помогут. Проводники из них аховые.

— Тогда зачем ты их позвал?

— Пусть пользу приносят. Они наблюдательны. Иногда не могут толком объяснить, где и почему опасно, но если мы в ловушку полезем, то дадут знать об этом. Да и кирпич они могут метров на сто зашвырнуть, если захотят.

— Лезем, шерый, лезем. В ловушку эту твою и лезем, да! Тошно тебе говорю! — шедший первым Ухо обернулся. — Может вернёмся? Вернёмся, а? Штаршая, пойдёмте нажад.

Инга не ответила. Она старалась не смотреть на мутантов. Зря она так. В конце концов к этим изменениям привела именно деятельность О-сознания. Может быть именно это её и злит — то, что хотели, как лучше, а получилось…

— Сейчас опасность большая? — спросил я бюрера.

— Большая. Маленькой не бывает. Тут, на открытом меште, вшегда опасно. Вшегда. Такие как он, — Ухо показал на Балбеса — опашнее вшего. Но они шейчаш не вылезут. Ваш много, побоятша. Но можно хваталу встретить. Он не побоитшя, нападет.

— Хватала — это кто?

— На человека похож. Только злой. Жаштавляет делать, што он хочет. Прикажывает.

— Контроллер?

— Хваталой зовем. Мы, когда видим его, пряшемся и нашинаем камнями кидаться. Но не вшегда шпрятаться удаетша.

— Они спят сейчас.

— Не вше шпят, шерый! Не вше, да! А там, дальше, мы и не ходим вовсе. Пытались, давно когда-то, там поcелиться, но не вышло. Не вернулись никто. И ваши тоже там пропали. Опашно там, да!

— Вот и посмотрим, что там такого опасного… Смотрите, справа!

Все обернулись. Среди кустов в сотне метров справа мелькали светло-серые тени. Балбес громко гавкнул. В ответ раздался многоголосый собачий лай. Бюреры засуетились, но видя, что дело ограничивается собачьей руганью, успокоились. Балбес тем временем подошёл к ближайшему фонарному столбу, задрал лапу и поставил на нем метку. Лай из кустов сразу стих. Стая оценивала "заявку".

— Вот и все, Ухо. А ты боялся.

— Они што, не нападут теперь? — спросил меня бюрер.

— Нет. Мы для них тоже стая, только странная. А метка на столбе — это для них просто и понятно. Сейчас мы пройдём, они её обнюхают и попытаются перекрыть. У них не получится, порода мелковата. Значит мы больше, сильнее и нас надо бояться. В следующий раз они даже не вылезут.

Вано рассмеялся: