Тени над Даирнасом

— Следуйте за мной, — отрывисто бросил он, — Милорд сам скажет вам все, что посчитает нужным.

Себастьян, как-то очень быстро остывая, вздохнул и, опустив плечи, зашагал следом за своим весьма недовольным провожатым.

— Вы действительно считаете, что он невиновен?.. — они уже спускались по лестнице, очевидно, приближаясь к темнице, когда он решился задать волнующий его вопрос. Харед затормозил, не оборачиваясь.

— Я считаю, что среди всех, преданных Его Величеству, лорд Кинел — самый преданный и самый принципиальный человек, — резко бросил он, — Я считаю, что вы поступили подло, возведя на него поклеп. Если вы намерены извиниться и надеетесь получить прощение… Вы идете зря.

— Я надеюсь убедиться или разувериться в своих подозрениях, — парень негромко вздохнул, сверля взглядом затылок своего спутника, — Лорд Кинел, увы, не кажется мне приятным человеком, но и врагом в полном смысле слова я его не считаю. Хочу лишь справедливости и, если ошибся… — он примолк и махнул рукой, — Впрочем, об этом я буду говорить с ним.

Начальник стражи хмыкнул и, предпочитая не отвечать, уверенно распахнул тяжелую деревянную дверь, окованную железом, потянув ее за большое металлическое кольцо, вделанное в пасть выкованной из железа же змеи. Впечатление от этой двери создавалось самое неприятное, и Себастьян, представив, как вчера сквозь нее проходил опальный лорд, невольно поежился.

В душе его, взявшееся невесть откуда, прочно поселилось чувство неправильности собственных действий, даже более того — их противозаконности, и юноша, испытывая неимоверное желание удрать, попытался скрыть его.

Ухмылка Хареда дала ему понять, что попытка эта провалилась — начальник стражи, безусловно, понял, какое чувство вызвал в душе спасителя Даирнаса вход в темницу и, по-видимому, испытывал злое удовольствие, видя, как тот смущен.

— Как спустимся — подождите, — велел он, — Я не могу позволить вам приблизиться к милорду, не спросив его на то дозволения.

Себастьян уныло кивнул. Куковать в одиночестве на входе в темницу ему совершенно не хотелось, да и слова собеседника казались глупыми — в конце концов, Кинел сейчас находился на позиции преступника, заключенного, и спрашивать его дозволения было просто глупо. Однако, Харед, судя по всему, так не считал. Он вообще, видимо, полагал лорда априори невиновным и не способным на совершение какого бы то ни было злодеяния, тем более столь тяжкого преступления, как предательство, поэтому предпочитал даже сейчас обходиться с ним с прежним уважением, оказывая ему всевозможные почести.

Лестница вниз оказалась не длинной, подвал с клетками, в которых должны были сидеть заключенные, не был глубок, хотя и казался довольно обширным.

Себастьян замер у последней ступеньки и, проводив уверенно устремившегося вперед провожатого взглядом, неловко огляделся. В темнице было мрачно, как того, в принципе, и следовало ожидать, очень неуютно и неприятно. Клетки, где должны были сидеть преступники, представляли собой и в самом деле клетки — громоздкие, сплошь состоящие из прутьев конструкции, отстоящие друг от друга на четко выверенном расстоянии.

В массе своей они были пусты.

Под потолком — весьма низким и неприятно давящим, — покачивались маленькие светильники, озаряющие пространство слабым свечным светом, потрескивающие при малейшем дуновении ветерка и так и грозящие потухнуть. Света они давали, конечно, немного, но рассмотреть в той или иной степени обстановку было возможно.

Шаги Хареда, ушедшего куда-то вперед, продолжали отдаваться гулким эхом под этим неприятным потолком, придавая пустой темнице какой-то зловещий оттенок, и спаситель Даирнаса, в эти секунды чувствующий себя просто мальчишкой, по случайности забредшим в страшный подвал, только и мечтал, что о возвращении начальника стражи. Уж куда приятнее ругаться с ним, чем переминаться с ноги на ногу среди пустых клеток! Создавалось чувство, что каждая из них с радостью приняла бы его в свое лоно, что каждая уже открыла пасть, чтобы поглотить его, и куда скрыться от этих разверстых пастей, он не знал.

Шаги, все еще глухо звучащие вдали, внезапно затихли, сменяясь негромким почтительным голосом.

— К вам пожаловал спаситель Даирнаса, милорд, прошу прощения за беспокойство.

Себастьян прислушался. В ответ на слова Хареда донесся смутный шорох, а затем гневный рык разорвал тишину темницы:

— Себастьян?! Этот мерзавец, как он… — Кинел, чей голос узнать труда для парня не составило, неожиданно примолк и прибавил уже значительно тише, — Черт с ним, пусть подойдет. Харед… — он выдержал небольшую паузу и весомо прибавил, — Наша беседа должна быть строго конфиденциальна.

— Ваше слово — закон для меня, милорд, — с готовностью отозвался начальник стражи, и шаги его застучали в обратном направлении.

Себастьян выпрямился. Подавать вид, что подслушивал, он не хотел, хотя, наверное, Хареду должно было быть известно, что в темнице тайну утаить весьма затруднительно, и предпочитал изобразить искреннее изумление от согласия Кинела побеседовать с ним.

Попытка эта, впрочем, вновь провалилась.