Тени над Латорицей (Справедливость - мое ремесло - 3)

- Семен Андреевич, я не хочу конфликтовать, не хочу разговаривать приказами. Это ни мне, ни вам не поможет. У нас и без того хватает хлопот. Я просто хотел бы, чтобы вы не горячились.

- Слушаюсь, товарищ подполковник, - обиженно ответил Бублейников.

- Вот и хорошо, - сказал Коваль, не обращая внимания на тон майора. А как там поживают Длинный и Клоун?

- "Поживают"! Как бараны уперлись - и ни тпру ни ну. С места не сдвинешь. Уже их Тур и так и сяк допрашивал. И я помогал - все напрасно. Может быть, еще раз сами поговорите? - спросил Бублейников, и Коваль мог поклясться, что майор не сдержался и вложил в свой вопрос едкую иронию.

- Вот с Гострюком разберемся - и поговорим. Василий Иванович, обратился подполковник к возвратившемуся в кабинет капитану Вегеру. - Не забудьте снять отпечатки обуви, которую носит монах, и той, которую нашли у него дома. И отпечатки пальцев - не они ли на второй рюмке?

- Уже, Дмитрий Иванович, - ответил капитан. - Все уже на экспертизе.

- Хорошо, - сказал подполковник. - Ну что ж, на сегодня, наверно, хватит. Пошли, Семен Андреевич?

Они вышли в коридор, и Коваль примирительно добавил:

- И давайте не будем ссориться, Семен Андреевич, ведь цель-то у нас одна.

Будь его воля, сказал бы сейчас майору все, что думает. Но сейчас нельзя. Впереди еще много общей работы. Хотя, впрочем, именно ради этой работы и стоило бы...

Из кабинета Романюка Коваль позвонил в Ужгород следователю Туру, уехавшему туда на совещание, и сообщил, что располагает новыми данными. Тур ответил, что вернется на следующий день.

4

Второй допрос бывшего монаха Коваль решил провести сам, пока не вернулся Тур. Даже рискуя вызвать недовольство следователя, который, хотя и оставался верен концепции: убийцы - Кравцов и Самсонов, все же изъявил желание допросить и Гострюка, потому что считал, что оперативные работники после краткого дознания обязаны передавать всех подозреваемых следствию. Кроме того, Коваль хотел избавиться и от участия в допросе майора Бублейникова, которого невозможно было удержать от выпадов, в большинстве случаев "стрелявших" мимо цели.

Не дожидаясь капитана Вегера, с утра отлучившегося в район, подполковник распорядился привести Гострюка.

За два дня бывший монах осунулся. Когда он переступил порог кабинета, Коваль почувствовал, что разговор предстоит серьезный и, возможно, начистоту: "брат Симеон" не прятал взгляда - смотрел прямо в лицо.

На что он решился? Какие показания даст?

- Садитесь.

Стульев было несколько, но монах сел на тот, что стоял поближе к столу, напротив Коваля, словно подчеркивая этим готовность к откровенному разговору. И действительно, на этот раз Гострюк не стал ждать традиционных вопросов. Он заговорил первым.

- Выходит, вдову убили? Я правильно понял?

- Да, Каталин Иллеш убили. Мало того, убиты и ее дочери - Ева и Илона. Для вас это новость?

Гострюк перекрестился и беззвучно пошевелил губами. Коваль терпеливо ждал. "Если уж сам начал, пусть сам и продолжает", - решил он.

- Как я понимаю, на меня пало подозрение. Мой внезапный приезд сюда в июне, мое прошлое... Можно я задам вам один вопрос?

Коваль кивнул.

- Когда произошло убийство? Которого числа?

Коваль не торопился с ответом. Не хочет ли Гострюк этим вопросом отвести от себя подозрение? Глупо. Впрочем, если он - убийца, то дата преступления для него не секрет, а если непричастен, то какое это имеет значение - десятого, пятнадцатого или двадцатого?

- В ночь на шестнадцатое июля, - Коваль сделал паузу. - А почему это вас интересует?

Бывший монах тоже не спешил с ответом.

- Я решил все рассказать. Одним словом, я не хочу отвечать за чужие грехи. К этому делу я, возможно, и имею отношение, но весьма и весьма косвенное.

Коваль приготовился записывать его показания.

- Но перед тем, как рассказывать, разрешите мне еще один вопрос. Очень важный.

Коваль не возражал.

- Где вы взяли этот перстень?

"Эрнст Шефер допытывался, как попал в милицию этот перстень. А теперь и Гострюк". Подполковник провел ладонью по лбу, собираясь с мыслями.

- А какое это имеет значение? - спросил он наконец.

- Очень большое. Если перстень найден в доме Катарин и если это действительно перстень Карла, значит, и Карл был там.

"Наваждение какое-то! - удивленно подумал Коваль. - Как же догадался, где найден перстень?"

- Из чего вы сделали такой вывод?

- Об этом потом, - ответил Гострюк.

"Хочет меня сбить с толку! - подумал подполковник. - Ишь, стреляный воробей! Но какой хитрый ход, какая игра! Неужели он надеется, что я поверю, будто бы вдову убил покойник? Сейчас заговорит еще о духе Карла, который воротился с того света, чтобы расправиться с неверной женой. Новоявленный Командор, карающий свою жену. Ну, погоди, святоша, сейчас я тебе покажу!"

Коваль согласился.

- Хорошо. У вас, гражданин Гострюк, есть алиби? Имею в виду дату преступления. Давайте, в таком случае, с этого и начнем.

- Не только на пятнадцатое, но и на шестнадцатое есть. Пятнадцатого я чинил инвентарь во дворе.

- До которого часа?

- Вышел из Лавры, помню, в восемь вечера. Били часы. А во дворе меня видело много людей. И гости, и сотрудники.