Тени нашего прошлого. История семьи Милтон

В то первое лето без него они приехали поздно вечером. И впервые попросили Джимми Эймса переправить их на остров из Рокленда. Раньше это всегда делал Огден. Потом Фенно. Теперь эта обязанность перешла к Дикки, но он был занят на работе.

Китти стояла у подножия холма и задумчиво смотрела на дом наверху. Она видела их всех… Присс с Данком, Эльзу, Вилли и… Огдена. Ох.

– Пойдем, мама, – сказала Джоан и взяла Китти под руку.

После завтрака, вымыв посуду, Китти села на зеленую скамью и устроила больную ногу на пирамиду из подушек, принесенных из лодочного сарая. Рядом лежали бинокль и книга. Эвелин с каким-то шитьем на коленях сидела в одном из больших белых кресел, которые стояли по обе стороны от скамьи. Джоан стояла чуть поодаль с садовыми ножницами в руке и разглядывала сирень.

Какое-то время лодок не было видно. Пролив был пуст. Начинался новый день.

Почти все внуки спустились на причал, но Минерва лежала на лужайке, распушив на солнце волосы. Эви сидела на скамье рядом с Китти, по-мальчишечьи подтянув колени к груди и обхватив их руками. Ноги Минервы медленно поднимались, а потом снова опускались на траву – какое-то упражнение.

Что делать с этими двоими? Китти их совсем не понимала. Ну хорошо, они учились в тех же колледжах, что их отцы, – но ведь это все равно ни к чему. Они же девушки. Они должны украшать и оберегать, подавать пример. Но, похоже, их нисколько это не заботило; обе поступили в аспирантуру.

– Над чем ты работаешь, Эви? – спросила Эвелин, не отрываясь от шитья.

Эви выпрямилась, подалась вперед и начала рассказывать.

«Как она говорит, эта девочка», – подумала Китти, вполуха слушая внучку и следя за полетом чайки. Пробел в документальных свидетельствах… Лицо Китти оставалось бесстрастным. Да, конечно.

– Например, вот этот момент, сейчас, – говорила Эви. – Что это такое? Настоящее время. Живая история, но мы ее не видим, правда? Мы живые и мертвые одновременно.

Она очень довольна собой, отметила Китти.

– История? – переспросила Китти. – Плевать на историю; пусть этим занимаются другие. Это лучшие годы вашей жизни. Вы этого не знаете, но это так.

Кто-то уже это говорил. Но кто? Китти покачала головой.

– Господи, бабушка, – сказала Мин, плашмя лежавшая на траве. – Надеюсь, что нет.

– Лучшие, Минерва, – настаивала Китти. – С вами еще ничего не случилось.

– Знаю, – простонала Мин, раскидывая руки. – И это ужасно.

– Это всего лишь правда, – поспешно сказала Китти, чувствуя, что почему-то злится на внучек. – Сделанного… не воротишь.

– Но его можно исправить, бабушка, – решительно заявила Эви. – Его можно исправить.

– Исправить? – Китти нахмурилась. – Что, ради всего святого, это значит?

– Свободу, – объяснила Эви, – взглянуть на события по-новому.

Минуту все молчали.

– Глупости, Эви, – тихо сказала Джоан.

Эви удивленно повернулась к матери.

– Невозможно исправить то, что случилось. И не нужно. Жизнь может измениться в одно мгновение, и потом ты просто идешь дальше.

– Неужели ничего нельзя исправить, мама? – спросила Эви. – Ведь таких мгновений может быть много. Разве жизнь не может поворачивать назад, потом снова идти вперед, потом снова назад?

Китти, Эвелин и Джоан одновременно повернули головы и посмотрели на нее.

Эви замерла, как будто ее поймали на воровстве. Она не собиралась этого говорить, но именно так она думала и именно над этим работала. Глядя на них, Эви впервые поняла, что она другая, что она отличается от них.

– Ничего нельзя изменить, – наконец сказала Эвелин, втыкая в полотно иголку. – Потому что никто ничего не забывает.

Джоан повернулась и посмотрела на сестру.

– И не прощает, – прибавила Эвелин, глядя на Джоан.

Эви сидела не шевелясь.

Китти постучала пальцами по скамье.

– Девочки.

Мин перевернулась на живот и приподнялась на локтях. Это было интересно.

Джоан медленно отвернулась от сестры и снова принялась разглядывать сирень.

Эви и Мин переглянулись.

– Девочки, – сказала Китти, – идите на причал. Пусть Генри, Шеп и Харриет вам помогут. Нам нужны устрицы. Сейчас прилив – самое время.

Эви и Мин неохотно поднялись и пошли вниз по лужайке, чувствуя на себе взгляды матерей и бабушки.

– Я только… – начала Эвелин.

– Эвелин, оставь это.

Эвелин воткнула иголку в ткань и опустила ее на траву. Джоан положила садовые ножницы.

На середине лужайки Эви оглянулась, и у Китти перехватило дыхание. Снова Лен Леви. На этом месте он стоял в тот день, оглядываясь на Джоан, словно предъявляя на нее права. Китти тряхнула головой. Прошло много лет, и она все забыла… и вот ее внучка идет по лужайке с точно такой же уверенностью – весь мир принадлежит мне – и решимостью, которую невозможно отнять, уверенностью, проникающей повсюду. И вот он опять здесь, Лен Леви. И тот мистер Полинг.

А потом, вместе с ними… Мосс.