Тени незабытых предков

– Ну, какая реакция? А-а-ах! Подобный случай у меня был еще в Питере, в годы перестройки. Один ресторатор попросил сделать оконный витраж. Договорились о сумме, прямо скажу, весьма скромной по тем временам. Я сделал красивый витраж. Заказчик начал торговаться: «Не могу столько заплатить, соглашайся на меньшую сумму…» Я заартачился. И тогда он привел «аргумент»: «Слушай, у меня такое может сделать любой официант…»

Я готовую работу взял осторожно в руки, приподнял ее и «отпустил на волю». «Ладно, – говорю, – пускай твой официант рисует». Стекло упало, разбилось. Жалко было невероятно. А на душе приятно стало. А потом, тоже в Питере, меня нашел другой человек. И тоже попросил написать… для зоомагазина рыбок. Я, конечно, стал отказываться. Не занимаюсь, – говорю, – ни рыбками, ни футболками, ни сувенирами… Потом глянул на него и думаю: «Надо же, рыбку ему нарисуй. Тут перестройка, тряпки, «варенки», футболки, бандиты… А этому рыбка нужна». Животных, должен сказать, я о-о-очень люблю. И написал «рыбку». Он мне заплатил, как и договорились. А потом обнял картину, прижал к себе и говорит: «Я ее дома повешу!»

Когда мы с женой переехали из Бостона в Сан-Франциско, у меня уже было несколько готовых тушей. Мы стали искать, куда их можно пристроить. И нашли одну европейскую галерею, владелица ее была родом из Бельгии, Кассандра Керстинг. Позвонили ей и предложили эти графические работы. Она сказала: «Привезите одну, посмотрю». Мы привезли десять. Она взяла их все и заодно попросила показать, как это технически делается. Как тушь течет, какую нужно брать бумагу. Я ей все подробно растолковал. На следующий день Кассандра позвонила: «Все, – говорит, – получается, только не получается широкий мазок. Объясни, чем ты его делаешь?» Я: «Ну, это все равно чем делать, это может быть бизнес-карточка, может быть кредитная карточка, кусок картона, что угодно… Главное, чтобы тушь, пока она еще свежая, текла». «Сейчас попробую, – обещает Кассандра». Звонит снова: «Взяла свою визитную карточку – не получается!» «Забыл, – говорю, – Кассандра, сказать, что визитная карточка должна быть моя».

– Володя, а ты – современный художник?

– Не знаю. Я, конечно, современный художник, но строго говоря, работы мои не относятся к «современному искусству».

– А современное искусство…

– Нет такого искусства. Есть искусство и не искусство. Когда я прихожу в галерею или музеи современного искусства, я вижу: Шагал, Пикассо, Дали… Но огромное количество и того, что я бы назвал «самодеятельное искусство».

Сегодня я могу объяснить, что такое художник. Понимаешь, художник – это человек без поводка, казалось бы, хочет – работает, хочет – нет. А он работает все время, голова всегда работает, глаза цвета фиксируют, нос – запахи цвета, сердце – эмоции цвета… Иногда я смотрю на какую-то зеленую дверь, а она, оказывается, розовая. Я слышу: «Витковский всю жизнь дурака валяет!» А ведь не дурака я валял. Я работал, все время скопидомничал, копил все это, копил…

Художник не должен постоянно махать кистью, он должен накапливать взрыв… Можно сколько угодно «вертеть» головой, думу думать, что-то изобретать и… ничего не получится, должен взрыв случиться, кураж некий… И ты должен быть один. Это очень важно. Раньше, когда работал, я слушал музыку: Бах, Шопен… Мне казалось, что это меня поднимает. Никуда это не поднимает, я просто бросаю все и сижу слушаю, наслаждаюсь. А тут я был один! И один на один с материалом придумал технику и сделал работы, которые мы с тобой сейчас обсуждаем.

– Словом, художник – профессия серьезная!

– Серьезнее не бывает. Но приходится играть дурачка, чтобы не сойти с ума. Хочешь, я тебе расскажу интересную вещь: когда я появился на подводной лодке, там все было серое-серое, это военно-морской флот, серые корабли на параде и внутри все-все серое, металлическое. Короче: камера пыток, в которой жарко и пахнет соляркой. Через год, может, даже меньше, перед уходом в Сирию наша лодка была единственной, где дизели были покрашены в цвет слоновой кости. Мой дизель, за который я отвечал, был всегда чистый, я его все время протирал, протирал…

А потом… взял и украл краску, которой красят адмиральский катер – слоновую кость, – и покрасил свой собственный дизель. Так это всем нашим понравилось! Парни побежали, раздобыли красной, синей краски. У нас в распоряжении было много всяких труб, я и их тоже покрасил. И вот одна труба у нас, воздушная, стала синего цвета, гидравлика – красного, масляные трубы – желтым цветом сияли. За ночь мы все-все покрасили, весь наш отсек. Наутро туда зашел механик и витиевато выругался, я понял: испугался. А потом пришел командир. Он пришел, посмотрел, засмеялся. Так и в плавание ушли – разноцветные.

– А когда твоя художественная специальность стала тебя кормить?