Тени незабытых предков

К моменту встречи с Кончитой в марте 1807 года Резанову уже 42. Он измотан тяжелым путешествием, измучен духовно и физически и обликом своим вовсе не походит на романтического героя-красавца. Есть свидетельство, что «он похудел так, что одежда на нем болталась, будто на скелете, из-за цинги кровоточили десны, а все тело покрыла какая-то сыпь. К тому же командор был почти лысым – при дворе давно носил парики, которые специально заказывал в Англии, и по причине подагры хромым – ходил, опираясь на трость. И все же юная дева его полюбила. За что? Кто же решится дать полностью достоверный ответ на этот вопрос.

Историк Российско-американской компании Петр Тихменев в 1861 году так писал об отношениях Резанова и Кончиты: «Резанов, заметив в Консепсии независимость и честолюбие, старался внушить этой девице мысль об увлекательной жизни в столице России, роскоши императорского двора и прочем. Он довел ее до того, что желание сделаться женою русского камергера стало вскоре любимою ее мечтою. Первый намек со стороны Резанова о том, что от нее зависит осуществление ее видов, был достаточен для того, чтобы заставить ее действовать согласно его желаниям».

Министр коммерции Николай Румянцев написал о смерти Резанова правителю российских колоний в Америке Александру Баранову, а тот два года спустя после смерти Николая Петровича сообщил печальную весть отцу красавицы – Хосе Дарио Аргуэльо (письмо хранится в Москве, в Российском архиве древних актов).

Кончита Аргуэльо пережила Резанова на пятьдесят лет. Нет, она не ждала своего героя 35 лет, как это представлено в «Юноне и Авось». После отъезда жениха она каждый день приходила к океану, к тому самому месту, где сейчас стоит одна из опор знаменитого моста Сан-Франциско «Золотые ворота», и высматривала корабль возлюбленного. Потом, когда отец рассказал ей о смерти Резанова и освободил от данного слова, на мыс ходить перестала, но верить дурной вести долго отказывалась. Потом, когда поняла, что сделаться женой русского вельможи ей не суждено… дала обет молчания, постриглась в монахини и активно занялась благотворительной деятельностью. Именно она своими поступками сотворила легенду о великой любви и верности и позаботилась о том, чтобы мировая история сохранила в веках имя русского камергера и возлюбленной его Кончиты.

У могильной черты

26 февраля 1807 года на дороге, ведущей из Иркутска в Красноярск, возникла большая суматоха. Громкий лай собак, множество зевак, увертывающихся от лошадиных копыт. Это отряд из нескольких десятков конных казаков вез упавшего с лошади и получившего при падении тяжелую травму головы Николая Резанова в дом городского советника Келлера. По воспоминаниям очевидцев, хозяин дома приказал слугам разжечь огонь в большой, выложенной белым кафелем печи в гостевой комнате, и приготовить постель. Камергер, которого со всей осторожностью внесли в дом, «выглядел как привидение». Его слуга плакал и ломал себе руки. Осмотревшие больного врачи заявили, что у пациента тяжелое сотрясение мозга и ему необходим абсолютный покой.

Несколько дней Резанов был без сознания, но иногда невнятно бормотал слова на языке, который, как сказал слуга, был испанским. Доктора день ото дня становились все мрачнее. Однажды пациент попытался встать с постели и уже по-русски прошептал, что должен немедленно ехать в Петербург. После этого он быстро ослабел.

Итак, он умер ранней весной 1807 года и был похоронен в Красноярске. А в 2000 году, спустя 193 года после смерти камергера, трое американских шерифов привезли из Калифорнии горсть земли с могилы Кончиты, чтобы, совершив соответствующий обряд «воссоединения влюбленных», смешать ее с землей на могиле Резанова.

Думается, сие театрализованное действо было вдохновлено решительным почином другой американки – Элен Патриции Томпсон. Тайная американская дочь Владимира Маяковского появилась у могилы поэта на Новодевичьем кладбище в год его столетнего юбилея. В подарок папе – Владимиру Владимировичу – она привезла из Америки прах своей мамы – переводчицы Элли Джонс (Елизаветы Петровны Зиберт) и на глазах у изумленной общественности зарыла прах в землю справа от памятника. А потом щедро раздала русской и американской прессе интервью, где рассказала о романе родителей, случившемся в 1925 году во время поездки Маяковского в США; о рождении дочери, то есть ее, Элли, рождении, которое Маяковский по понятным причинам хранил в строгом секрете; о кознях Лили Брик; о том, что увидеть отца ей удалось только дважды – в двухлетнем возрасте – во время поездки Владимира Владимировича во Францию…