Читаем Тени Огнедола. Том 4 (СИ) полностью

Тени Огнедола. Том 4 (СИ)

Мысль, что все это время скользила на задворках сознания, точно тень водяной кувшинки по дну, вырвалась наружу неожиданно даже для Къярта. Кара приподняла брови, а ее каблук, которым она беспокойно постукивала по камню, замер в воздухе.

— Я все больше склоняюсь к тому, что нас разделило с Райзом отнюдь не из-за Клыка, — продолжил Къярт. — Сама подумай: прокол через оболочки двух миров, через горизонт, на невообразимо огромных расстояниях — какой-то грив не мог пошатнуть равновесие в такой системе. Но кто-то другой, тот, кто делал это умышленно — вполне.

— И как мы не заметили четвертого? В туннеле я видела только вас двоих и Клыка.

— Потому что четвертый оставался невидим.

Фраза прозвучала глупо, однако Кара не спешила смеяться.

— Твои аргументы? — спросила она и вдавила многострадальный камень в землю.

— Виторэ, которые следили за территорией вокруг логова Зова Крови, не видели того, кто их усыпил.

— Это все?

— Не совсем. Есть еще не столько аргумент, сколько объяснение, которое ложится в канву теории с невидимостью. Помнишь, тот раз, когда Клык надолго исчез? До того, как Райза схватили рыцари, а затем он нашел грива, раненного, в доме Фелиса.

— Тогда Клык погнался за тем крикуном, Ц-Цузарравальшем.

— Мы тогда так решили. Но никто из нас Ц-Цузарравальша не видел.

— Потому что он был невидим.

— Мы так решили, — упрямо повторил Къярт. — Это было предположением Райза. Попыткой объяснить то, чему объяснения не было. Но Ц-Цузарравальш никогда не становился невидимым. Во всяком случае, на виду у кого-либо из нас. Его крик пробуждал гнев, приступы паники, суицидальные мысли. Он сам мог регенерировать с фантастической скоростью. Но невидимость?…

Кара задумалась, и в ее взгляде, ищущем ответ за пределами пространства, Къярт увидел себя, роющегося в потемках и спотыкающегося о свои же ноги.

— А тот рыцарь? Другой. Как же его звали… Буль-Буль, кажется, — вспомнила Кара. — Он насылал иллюзии, а его настоящее тело оставалось невидимым. Он мог так же спрятать и Ц-Цузарравальша, или… или лично пойти за нами. Его следов ведь так и не нашли.

— Ц-Цузарравальш утверждал, что действовал один. А Буль-Буль вряд ли мог это сделать. Насколько нам известно, он физически не способен быстро перемещаться и довольно уязвим.

— Къярт, я уже не понимаю, к чему ты ведешь, — Кара рефлекторно потерла виски и замерла, опомнившись. Растирание висков нисколько не помогало думать мертвой голове. — Ты хочешь сказать, что этот мальчик — это Ц-Цузарравальш? Или то, что Ц-Цузарравальш — этот мальчик?

— Второй вариант. Возможно. С помощью поглотителя Райз мог действительно убить Ц-Цузарравальша, настоящего. А затем подручный Химеры занял его место.

— Получается, он — метаморф.

Когда-то Кара уже выдвигала это предположение. Оно напрашивалось само собой, если бы только не одно «но».

— Будь он метаморфом, и тогда принял бы любое обличье, а не уговаривал меня никому о нем не рассказывать. Да, он однозначно может менять внешность, но не так, как виторэ. Существуют ограничения.

Кара пожала плечами. Она все еще не соглашалась с позицией Къярта, но ей не хватало доводов, чтобы убедить его.

— Если так подумать, — продолжил он, — у нас бы ничего не вышло, если бы тогда Ц-Цузарравальш не притащил Райза к Орде. Не рассказал всего того, что рассказал. Не…

— Не устроил геноцид в столице, — мрачно вставила Кара. — И, если исходить из того, что он следовал указке Химеры, все эти преступления он тоже творил с его подачи.

— Да. И это тоже. Прости, это всего лишь мои предположения. Я не хотел тебя задеть.

Кара тихо фыркнула и отвела взгляд.

Къярт предпочел бы не бросаться камнями в того, кого она боготворила. Когда-то, во всяком случае. Но сейчас на образе Химеры было столько сколов, что не сосчитать — как на щербатой чашке, которую раз за разом роняли в раковину. То, как Химера обошелся с Райзом, разбило ее вдребезги.

Кара собрала осколки, склеила их. Она так и не смогла вырезать из себя привязанность к тому, кому всю жизнь возносила молитвы. Никто от нее этого и не требовал. Но Къярту было больно смотреть на то, как она уходит в себя, замыкается всякий раз, когда с убранной в дальний угол, побитой, растрескавшейся чашки соскальзывает наброшенный платок.

— Это объясняет, почему Клык пошел за нами, — после долгого молчания сказала она. — Он учуял его и бросился следом.

Къярт кивнул и взвесил переброшенный через ладонь хвост. Повезет, если это не окажется единственным, что у них осталось от грива.