Тени прошлого

– Не понимаю, почему ты говоришь это.

– Я не должна так поступать, знаю, что ты любишь меня и до сих пор не забыл маму. Ты не женился, хотя женщин, желающих выйти за тебя, было много. Значит, любовь – самое главное в жизни, да?

– Ламис, не надо ходить вокруг да около. Я вижу, что ты хочешь сказать мне что-то важное. Так говори.

– Хорошо. Скажу. Если ты продашь или убьешь русского, то я умру.

– Как? – повысил голос Табрай. – Это еще что за дела?

– Отец, я люблю его.

– Всевышний! – Табрай поднял руки. – Этого только не хватало.

– Да, все так. Я люблю этого мужчину и хочу быть его женой!

– Что это такое? Ламис? Какой он тебе муж? Это неверный, враг, который убил твоих соотечественников, людей, служивших мне. Его руки в крови наших собратьев.

– А как он убил их? Приехал в кишлак, вытащил мирных дехкан из их домов и хладнокровно расстрелял?

– Ты знаешь, как лейтенант убил моих людей.

– Знаю, Миша защищался. Это твои люди напали на него и солдат, которыми он командовал, и всех убили. Русский дрался с вами, защищал свою жизнь и честь.

Табрай поднялся, прошелся по комнате и пробубнил:

– Миша, значит? Напали, стало быть? Защищал жизнь и честь?

– А разве это не так, отец?

– У нас в стране война. Этого Мишу никто сюда не звал. Русские строят дороги, школы, больницы? А зачем нам все это? Мы жили по-своему, бедно, но счастливо. А что сейчас? Прихвостни Наджибуллы исполняют волю Москвы. Русские что хотят, то и делают. Слава Аллаху, недолго им осталось хозяйничать на нашей земле. Зимой следующего года они уйдут.

– Вот видишь? Русские сами уходят. А ведь могли бы остаться навсегда. Разве ты и твои товарищи смогли бы победить их?

– Это ничего не значит. Мы воюем. Это тоже причина того, что в Москве приняли решение о выводе войск.

– Тогда они отпустят и людей Масуда. Зачем отдавать ему Мишу?

Табрай выставил руки и сказал:

– Ладно. Я не отдам… Мишу. – Он ухмыльнулся. – Что дальше? Допускаю, что ты влюбилась в него, как я когда-то в твою мать, понимаю прекрасно, что это против наших законов. Но любит ли тебя этот русский? Об этом ты подумала? Насколько мне известно, у него в Союзе осталась невеста.

– Которую он никогда не увидит. Я на нее очень похожа.

– Это тебе Козырев сказал?

– Да.

– Он тут же забыл невесту и признался тебе в любви?

– Нет. Он помнит ее, сильно сожалеет, что так произошло. Только со мной ему становится легче.

– Но это не любовь.

– Ну и что? Для меня достаточно того, что я люблю. Пожалуйста, не разлучай нас.

– За что мне такое наказание?

– Дозволь мне выйти за него замуж.

– Как у тебя все легко, Ламис. А законы, обычаи?

– Но сам-то ты…

Табрай прервал дочь:

– Я мужчина. Мне было легче. Тогда мы жили без войны. Алия была мусульманкой. А кто Козырев? Офицер вражеской армии, неверный, воевал против нас. С чем мне идти к старейшинам? С этим? Да они быстрее вынесут твоему… Мише смертный приговор.

– Ты имеешь большую власть, отец. Тебя все уважают. Даже старики. Если захочешь, ты сможешь добиться разрешения на брак. Он примет нашу веру.

– Ты говоришь так, будто все уже решено. Козырев сможет принять нашу веру, забыть прошлое, жить по нашим обычаям и законам, жениться на тебе.

– Нет, отец. Мы с ним об этом не говорили. – Ламис вдруг заплакала.

Табрай присел, взял девушку за руку.

– Дочь моя, единственная и самая дорогая. Ты очень похожа на свою мать. Такая же добрая. Даже в эти проклятые времена ты смогла остаться собой. Такой же была и Алия.

– А как ты думаешь, мама была бы на моей стороне?

– Да, – ответил Табрай.

– Почему ты говоришь об этом так уверенно?

– Я объясню тебе, но позже, после того как поговорю с Козыревым.

– Ты хочешь с ним говорить? О чем?

– Ламис, это наши мужские дела!

– Но ты не навредишь ему?

– Я не хочу лишиться единственной дочери. Будь покойна.

– Хорошо. Ты никогда не обманывал меня.

– Тебе надо поспать. Может, прислать Сауни, он сделает тебе укол?

– Не надо. И тетя Халида пусть не приходит. Я усну.

– Но с тобой кто-то должен быть.

– Если только Ясман, двоюродная сестра. Но она, наверное, уже спит.

– Узнаю. Если не спит, попрошу прийти.

– Ты сам отдохни.

– Обо мне не беспокойся.

Табрай вышел на улицу. В доме было душно. Он не мог спать после того, что услышал от дочери. Такого любящий отец никак не ожидал.

– Дядя Амир, – услышал он от дувала.

– Кто здесь?

– Это я, племянница ваша, Ясман.

– Кстати! О тебе вспоминала Ламис.

– Она поправилась?

– Ей лучше.

– Спит, наверное?

– Нет. Тебя хотела видеть.

– Так я могу пройти к ней?

– Иди! Только одна просьба, Ясман.

– Да, дядя Табрай?

– О чем будете говорить, не должен знать никто.

– Даже вы?

– От тебя – даже я!

– Понятно. Тогда я пойду?

– Иди, Ясман. Может, ты повлияешь на нее. Хотя нет. Этого уже никто не сделает.

– О чем это вы, дядя Табрай? – спросила девушка.

– Ни о чем. Ступай!

Табрай промаялся до утра без сна. На рассвете он подошел к сараю.

Исам находился на посту. Дверь сарая была приоткрыта.

– Салам, господин, – поприветствовал охранник главаря.

– Салам. Почему дверь не заперта?

– Так после того что сделал русский, смотрю за ним, как и было приказано.

– И что он? Спит?

– Нет. Проснулся недавно. Пить просил.

– Дал?