Тени прошлого

Хронометра у меня не было, определить время по солнцу тоже не представлялось возможным из-за сплошной пелены туч, но, судя по урчанию в животе, час обеда давно уже миновал. Уходя из схрона, мы взяли с собой несколько банок консервов, но все они лежали в рюкзаке Байкера. Он всё ещё не говорил со мной, а я не решался его окликнуть, поэтому приходилось терпеть. К тому же я не знал, где находится лагерь сталкеров: может, всего в паре километров, тогда не было смысла делать привал.

Словно чувствуя моё состояние, Зона решила сделать небольшой подарок: покрытый извилистыми трещинами асфальт изменил наклон. Теперь дорога спускалась с горы, и каждый шаг требовал меньше усилий. Зато в воздухе появился запах тины и гниющих растительных остатков. Он становился всё сильнее, и вскоре, за плавным поворотом, мы увидели источник зловония. Им оказалось большое болото, растянутое от шоссе до склона высокой насыпи, по которой проходила железная дорога (о наличии там стальной магистрали говорили толстые штрихи столбов ЛЭП с подвешенными к ним ниточками проводов и застывшая на века железная змея грузового состава). Там, где болото упиралось в насыпь, виднелось едва различимое с шоссе кольцо коллектора: похоже, из топи вытекал и по бетонной трубе уходил на ту сторону небольшой ручей.

Болото представляло собой запутанную систему из маслянисто блестящих тёмных протоков среди разных по размеру островов. Эти щедро разбросанные по пади клочки суши как будто кучковались вокруг самого большого острова – с ржавой землечерпалкой в центре.

Огромная, высотой с трёхэтажный дом, она производила жалкое зрелище: стёкол нет, одна часть оконных проёмов крест-накрест заколочена досками, другая зашита листами фанеры, ковши черпака и толстые фермы обросли жёлтой и зеленоватой гадостью, похожей на бороды лишайника, со стальных тросов свисают серые и рыжие космы.

К драге вели деревянные мостки. Они были переброшены с ближайшего островка, а тот, в свою очередь, соединялся с соседним кусочком тверди заросшей жухлой травой дорожки. Такие же земляные перемычки соединяли между собой и другие проходимые участки болота.

Спустя несколько минут и примерно триста метров пути беспроблемное путешествие по Зоне закончилось: дорогу перегородил опрокинутый набок автобус. Обойти справа давно превратившийся в металлолом «Икарус» мешала аномалия. Судя по тому, как деформировался корпус машины, это был довольно сильный «гравиконцентрат». Перелезть сверху не позволял облюбовавший гору железа мощный «разрядник». Он так наэлектризовал воздух, что даже в пяти метрах от автобуса ощущалось покалывание кожи и слышался треск молний. Оставалось обогнуть преграду слева, но для этого надо было пройти по болоту, потому что узкий участок суши между шоссе и кромкой воды оказался занят зелёной, пузырящейся слизью.

К одному из островков вела цепочка из сильно продавленных крыш давным-давно затопленных автомобилей – самое то, чтобы воспользоваться альтернативным маршрутом, да только находилась она с той стороны автобуса.

– Что за хрень, ёксель-моксель! Неделю назад этой дряни здесь не было! – Байкер сплюнул и чуть не попал мне на ботинок. – Извини, не хотел. Хотя, после твоего выкрутаса, это было бы меньшим из возможных наказаний.

– Ты мне и так хорошего леща закатил, – сказал я и потёр занывший от воспоминаний затылок.

– Ладно, проехали. Кто прошлое помянет… Смотри лучше сюда и запоминай. – Он показал на флюоресцирующую лужу. – Это «ведьмин студень», страшная штука. Если хоть одна его капля попадёт на кожу – кости превратятся в кисель. Не сразу, конечно, а постепенно, миллиметр за миллиметром, пока весь не станешь как осьминог. Страшная, болезненная, мучительная смерть, и спасения от неё нет, кроме своевременной ампутации. И то – если пострадала рука или нога. Так что думай в следующий раз, когда и куда камни пуляешь, – не преминул он отпустить шпильку в мой адрес, на что я скорчил в ответ недовольную гримасу.

– Так, с воспитанием закончили, теперь можно и перекусить. – Он достал из кармана камуфляжа два питательных батончика из армейского сухпайка. Один протянул мне, второй распаковал сам и принялся с аппетитом хрумкать. – Тут до лагеря недалеко: с километр от автобуса, – невнятно сказал он. – Думаю, нет смысла тратить консервы. Кишку заткнуть – и этого добра хватит.

После короткого перекуса Байкер щёлкнул застёжкой ремешка и вытащил из ножен сверкнувший металлом клинок. Подбросив, поймал его за тяжёлое лезвие, протянул мне рукоятью вперёд.

– Видишь вон те кусты? – Он показал взглядом на заросли тальника у кромки болота. – Выруби пару жердин потолще и возвращайся сюда, а я пока поищу подходящее для перехода местечко.

Нож Байкера вполовину превышал мой: по размерам и по виду он больше смахивал на тесак – таким легко не то что ветку, а даже ствол толщиной в руку перерубить. Он как будто был сделан для меня: выемки под пальцы на пластиковых накладках рукоятки идеально подходили по размеру и расположению, а закруглённые края широкой овальной гарды почти полностью закрывали сжатую в кулак ладонь.