Тени прошлого

Здесь, как и раньше, главную трудность представлял Дэмиан. К этому моменту он уже впал в подобие коматозного состояния. Некоторое время мы безуспешно с ним возились, потом Джорджина – она была сильнее любого из нас – наклонилась, подставила под Дэмиана плечо, как делают при переноске раненых, и с натужным выдохом швырнула его в оконный проем. Серена уже выбралась на улицу и ухватила его руку и голову. Они с Люси тянули, а мы с Джорджиной толкали и наконец смогли протащить его наружу. Мне показалось, что мы ассистировали при рождении слоненка. Когда через окно протиснулась Джорджина, в коридоре послышались мужские голоса, и я, видимо, оказался последним, кто ушел на свободу этим путем, пока его не отрезали враги. Мы быстро опустили окно и побежали по аллее. Джорджина и я вдвоем тянули Дэмиана. Тащить по улице довольно крупного молодого мужчину в одних трусах и смокинге было как минимум необычно, и мы не могли считать себя в безопасности, пока Серена, приказав нам встать в тень, не остановила ни в чем не повинного таксиста, не подозревавшего, во что ввязывается.

– Куда мы его отвезем? – громким шепотом спросила она через плечо, и я понял, что для семейства Клермонт это уже станет непосильным испытанием.

Дэмиан, скорее всего, изначально планировал выпить чашечку-другую кофе и уехать обратно в Кембридж – мне неловко об этом говорить, но так мы обычно тогда и делали, – но теперь этот вариант исключался.

– Ко мне на квартиру. На Уэзерби-Гарденс, – сказал я.

Там были мои родители, но они знали меня уже девятнадцать лет, и подобные эскапады вряд ли заставали их врасплох. Серена назвала таксисту адрес и села в машину, оставив открытой дверь, чтобы мы с Джорджиной, перебежав тротуар, побыстрее втащили Дэмиана в гостеприимную темноту такси. Мы вскарабкались внутрь, пыхтя и отдуваясь, а за нами торопливо вскочила Люси. Вы можете подумать, что такси оказалось перегружено, и это правда, но вы должны понимать, что на это мы не обращали внимания, ни пассажиры, ни водители, ни власти предержащие. Они не пытались, как сегодня, управлять нашей жизнью до последних деталей, и я думаю – нет, я даже уверен, – что нам от этого было только лучше. Некоторые новейшие изменения действительно к лучшему, насчет других надо еще поразмыслить, но что касается непрекращающегося, навязчивого вмешательства государства в нашу жизнь, раньше нам было намного спокойнее. Конечно, бывали времена, когда мы на самом деле подвергались риску, и надменные любители тотального контроля неодобрительно покачают на это головой. Но заставлять людей отказываться от свободы, чтобы избежать опасности, – отличительная черта тирании, и обмен всегда получается неравным.

– Наденем на него брюки?

Серена каким-то образом сумела не растерять оставшиеся детали одежды, хотя они явно мешали ей бежать. Мы посмотрели вниз, на малютку Дэмиана, свернувшегося, как эмбрион, и отказались от этой непосильной задачи.

– Давайте не будем, – твердо сказала Люси.

– Как же твои бедные родители? – спросила Джорджина. – А если они еще не спят?

Я посмотрел на Дэмиана еще раз и лишь укрепился в принятом решении.

– Они сильные, – ответил я. – Выдержат.

Такси с характерным дребезжащим звуком натужно тронулось. Снова выехав на Юстон-роуд, мы увидели, что у входа так и стоят полицейские фургоны. Слышался такой знакомый сейчас, но редкий тогда аккомпанемент затворов фотокамер, ослеплявших несчастных, которых застали во всей красе. На завтра им была уготована непрошеная слава.

Мои родители отнеслись к делу философски. Стоя в халатах и жмурясь спросонья, они смотрели вниз на скрючившегося в кресле Дэмиана, который был все в том же живом и выразительном костюме, только брюки валялись у его ног, словно ритуальное подношение.

– Спать ему придется на полу у тебя в комнате, – сказала мама тоном, не подразумевающим возражений. – Завтра в десять утра у меня здесь встреча благотворительного комитета, и нет никакой гарантии, что к тому времени он уже будет на ногах.

– Гарантии никакой, – подтвердил я.

И мы потащили Дэмиана по коридору и сложили его на пуховое одеяло с парой шерстяных сверху.

– Где его остальная одежда? – спросила мама, и я непонимающе посмотрел на нее. – Рубашка и так далее.

– В Мадам Тюссо, полагаю.

– Пусть он ее оттуда не забирает. – Ее голос мне показался чрезмерно суровым. – Он мог вас всех втянуть в серьезные неприятности.

– Вообще, это несправедливо, – возмутился я. – Не он виноват.