Тени прошлого

– Не беспокойтесь, я сам найду дорогу, – сказал я.

И это оказалось ошибкой.

Она повернулась ко мне, как рыщущий в поисках добычи зверь:

– Не говорите гребаных глупостей! – Недовольство Билли моим появлением перерастало в активную неприязнь. – Как вы найдете дорогу, если не знаете этого гребаного дома!

Будь я старше и увереннее тогда, я бы, наверное, велел ей сдерживаться, следить за выражениями, идти ко всем чертям и уехал бы. Но участь молодых – принимать обвинения на свой счет и думать, что в каждой проблеме так или иначе виноваты они сами, и я тоже был таким. Уверен, большинство молодежи конца 1930-х считало Вторую мировую войну своей виной. Я стоял, краснея и заикаясь, а мои хозяева орали друг на друга, и вдруг каким-то божественным провидением на лестничной площадке над Питером Мэйнуорингом появилась Терри Витков и помахала мне. Не могу вспомнить, когда еще я был так рад кого-то видеть.

– Терри! – крикнул я, словно был влюблен с четырнадцати лет, и побежал вверх по лестнице мимо злобной хозяйки, мимо хозяина навстречу Терри.

– Я покажу ему, где он спит. Это комната рядом с моей. Правильно?

И едва они успели кивнуть, я был спасен.

В последующие часы мы с Терри стали группой взаимной поддержки. Как выяснилось, Питер, не сказав жене, купил где-то во Франции дом или виллу, и Билли впервые услышала об этом минут за двадцать до приезда Терри. Та приехала на поезде – не помню, почему я не подвез ее. Может быть, ехал откуда-то из другого места. Суть в том, что она прибыла за час до меня. За это время стычка разгоралась и дошла до того, что Билли стояла в холле, выкрикивая слова, даже сегодня кажущиеся шокирующими, и грозила разводом, который будет стоить Питеру «все до последнего гребаного (а какого же еще!) пенни». Я так до конца и не понял, почему его преступление сочли столь ужасным. Подозреваю, что там был замешан кто-то еще. Либо у Билли были другие планы на деньги, погибшие в результате этой покупки.

Моя комната оказалась довольно милой и примерно такой, как я рассчитывал, побывав у незнакомых хозяев в небольших домах Англии: приятные обои с бледным псевдовикторианским рисунком, шторы на подкладке, пусть даже и не совсем такие, как у леди Коулфакс, и гравюры цветов в золоченых рамках на подставках цвета нильской воды. У меня была собственная ванная, что в те дни отнюдь не считалось само собой разумеющимся, к тому же она могла похвастаться не слишком большим количеством уховерток и мокриц, а также вполне добротная кровать. Но никаким комфортом не компенсировался нереальный накал криков, продолжающихся внизу и усиленных тем, что хозяева снова остались одни и свободно могли вцепиться друг другу в глотку, пока им никто не мешает.

Позже приехали еще двое гостей. Сперва мальчик по имени Сэм Хоар, которого я запомнил лучше, потому, что он собирался стать актером – совершенно невероятная мечта для того времени. В моем кругу желание попасть на сцену рассматривалось не столько как обреченное на провал, сколько как требующее врачебного вмешательства. Он был высоким, красивым парнем и в конце концов стал довольно заметной фигурой на телевидении, так что, видимо, он был прав в своем упорстве, несмотря на то что это раздражало его родителей. Последним гостем, который не просто приехал на ужин, а останавливался в доме, была славная девушка по имени Карина Фокс. Мне она всегда нравилась, хотя я ее особо и не знал. Мы услышали лай собак и разговоры в холле и, как ранее сделала Терри, прокравшись по коридору к верхней лестничной площадке, спасли вновь прибывших. Мэйнуоринги передали новых гостей на наше попечение, даже не оглянувшись на нас. Питеру и Билли было не до того, что их гости, может быть, устали с дороги и хотят чая. Такие инциденты очень сближают. Мы четверо сидели у меня в комнате, обмениваясь впечатлениями, и прикидывали, как переживем грядущий вечер, пока наконец не почувствовали себя почти друзьями, а не чужими людьми, как было бы при обычных обстоятельствах.