Тени прошлого

Конечно, порой такие происшествия разряжают обстановку. Ничто не развеселит унылый званый обед вернее, чем ссора между мужем и женой. Но инцидент набирал такую силу, что становился не совсем подходящим в качестве развлечения для гостей. Слишком жестко и слишком всерьез. Но по крайней мере, долго следующего акта ждать не пришлось. Тем временем остальная часть компании разобрала куски злосчастного чизкейка, но к еде никто не приступал. Сэм украдкой подмигнул Карине, а стул Терри, стоявший слева от меня, начал трястись от сдавленного хихиканья. За этими мелкими исключениями, мы сидели и ничего не делали, догадываясь, что, как говорят в эстрадных программах, мы еще ничего не слышали. Миссис Картер вернулась в комнату с вазой и подошла к леди Грегсон, но когда та взяла одну клубничину, всем стало понятно, что ягоды заледеневшие и твердые, как стальные пули. Их только что достали из морозилки. Несчастная женщина взяла несколько штук на ложку и положила леди Грегсон на тарелку. Они упали с металлическим звоном, словно гайки. Миссис Картер переместилась к Питеру, который стал аккуратно накладывать себе большую порцию. Ягоды с грохотом падали ему в тарелку, а он все наваливал и наваливал их кучей. Миссис Картер подошла к следующему гостю, потом к следующему, никого не пропустила, никто не осмелился отказаться, и жесткие маленькие камешки с шумом упали на каждую тарелку. Даже на мою, хотя не представляю себе, почему мы не отказались, как обычно люди отказываются за столом от любого другого блюда. Миссис Картер с озадаченным видом удалилась на кухню, и начался процесс поедания этих кусочков гранита. К тому времени в комнате уже замерли все разговоры или хоть что-то отдаленно их напоминающее. Десять человек пытались есть маленькие каменные шарики. В какой-то момент генералу одна такая ягодка попала в дыхательное горло, и он резко запрокинул голову, как стреноженный зверь, и не успели мы отойти от этого опасного происшествия, как жена землевладельца, миссис Таунли, с пугающим хрустом откусила кусочек клубники и схватилась за щеку, ахнув, что сломала зуб. Даже этим мы не выпросили себе помилование у хозяев. И продолжали грызть, особенно Питер, который откусывал, жевал и посасывал лед, словно самые изысканные сласти.

– Вам, я смотрю, нравится, – проговорила леди Грегсон, чья миссия в тот вечер была в том, чтобы все портить, как раз когда она старалась сделать противоположное.

– Такое наслаждение попробовать что-то необычное! – ответил Питер. – Во всяком случае, в этом доме.

Он говорил громко и отчетливо, в молчаливо хрустящей льдом комнате. Все глаза немедленно повернулись к его жене.

Поначалу я думал, что она не станет отвечать. Но Билли ответила.

– Урод гребаный! – воскликнула она, возвращаясь к своей стандартной лексике, которую применяла в моменты ярости, хотя на этот раз она говорила довольно тихо, и слова, несмотря на недостаток оригинальности, прозвучали весьма внушительно.

Потом Билли встала и подняла вазу с оставшимися несъедобными ледышками. Жестом, которым заливают огонь водой из ведра, она швырнула на Питера остатки замороженных ягод, по пути обрызгав и нас, а также стол и пол болезненно острыми осколками. В довершение Билли метнула в Питера вазу, которая не попала в цель, так как он увернулся, и ваза разбилась об изящное ведерко для вина времен Георга IV, стоящее в углу. В последовавшую паузу было слышно только дыхание.

– Не пора ли нам одеваться? – бодро предложила леди Грегсон. – Сколько машин нам нужно, чтобы ехать на бал?

В похвальном стремлении покончить с этим недоразумением раз и навсегда она встала, отодвинула стул и, наступив на ледяную клубничину, плашмя упала на пол, стукнувшись головой о край стола. Задравшееся вечернее платье обнаружило довольно неопрятную нижнюю юбку и стрелку на правом чулке, хотя последняя, возможно, появилась в процессе падения. Леди Грегсон лежала на полу совершенно неподвижно, и на секунду я забеспокоился, уж не умерла ли она. Подозреваю, что остальные подумали то же самое, поскольку никто не пошевелился и ничего не сказал, и какое-то время всех нас окутывала какая-то древняя, первозданная тишина. Пока наконец тихий стон не развеял нашу тревогу.

– Мне кажется, не обязательно всем ехать, да, дорогая? – поднявшись, спросил Питер, и обед закончился.