Тени прошлого

Обед начался сравнительно неплохо. У Мэнуорингов как-никак было время поостыть, и, кроме того, за столом сидели в числе приглашенных две незнакомые нам пары из соседей, возраста наших хозяев. Безо всяких приключений выпив в саду бокал шампанского, мы все вдесятером без четверти девять сели за стол и некоторое время вели светскую беседу, словно и не было недавнего эпизода. Я уверен, что последние гости, генерал с очень милой женой и пара соседей-землевладельцев, и не подозревали, что их дорогие друзья Питер и Билли только что разыгрывали гастрольную версию спектакля «Кто боится Вирджинии Вульф?» и только перед самым их приходом разбежались принять ванну. Столовая была довольно приятная. На столе стояли превосходные фарфор и стекло, а стены украшали еще несколько удивительно хороших картин. Видимо, Питер происходил из семьи, которая утратила свои владения, но во многом сохраняла антураж, что тогда было достаточно распространено. Впрочем, как и сейчас. Но не уверен, что денег у него осталось несметное количество, и Билли, судя по всему, готовила сама. В домах не слишком шикарных, таких как дом приходского священника, даже если их владельцы принадлежали к классу, когда-то именовавшемуся джентри, временный персонал в шестидесятых годах задействовали гораздо реже, чем сегодня, и большинству хозяек приходилось стряпать самостоятельно – возможно, пережиток этики военного времени. Еда бывала не особенно хороша и часто готовилась по отвратительным рецептам из журналов. Женщины вырезáли их и вклеивали в кулинарные блокноты, печатавшиеся специально для этой цели. Когда все было приготовлено, считалось вполне нормальным позвать пару соседок помочь накрыть на стол, помыть посуду и так далее, как и было сделано в тот вечер. Первая перемена блюд прошла достаточно спокойно: обязательный мусс из лосося, который в те дни появлялся на каждом обеденном столе с такой регулярностью, что уже не воспринимался на вкус. Вслед за ним подали эскалоп в густом соусе, чем-то сверху посыпанный, с морковкой, нарезанной аляповатыми розочками. Это мы тоже пережили. Но прежде чем на столе появился пудинг, послышались первые раскаты беды. Я сидел примерно в середине стола, на своем обычном для младших гостей месте. Генеральская жена, леди Грегсон, как только горничная забрала ее пустую тарелку, повернулась к сидевшему справа Сэму Хоару.

– Правда же вкусно? – спросила она, что вряд ли можно было расценить как повод для ссоры.

Сэм открыл было рот, чтобы согласиться, но не успел.

– Вкуснее, чем было по первости, но это не слишком лестный отзыв, – вставил хозяин, сидевший по другую руку от леди Грегсон.

– Что?! – прорезал воздух голос Билли Мэйнуоринг, заставив умолкнуть всех остальных, даже тех, кто не знал, что происходит.

Леди Грегсон, славная, но не особенно умная женщина, теперь оценила ситуацию и, пока Питер не успел ответить, произнесла:

– Мы как раз говорили о том, как нам понравилось последнее блюдо.

Но Питер уже некоторое время налегал на превосходный кларет, и какую-то плотину у него внутри наконец прорвало.

– Да, – сказал он. – Мне оно всегда нравится. Каждый раз, когда ты его готовишь. Это примерно каждый раз, когда кому-то выпадает несчастье обедать в этом доме.

Именно в этот момент, как назло, слева от леди Грегсон встала служанка, оказавшись рядом с Питером. В руках она держала блюдо с белым чизкейком.

– О боже, дорогая! – закатил глаза Питер. – Опять!

– Я люблю чизкейк! – Тон леди Грегсон стал тверже, словно она, почуяв первые признаки мятежа, решительно настроилась установить в собрании порядок, хотим мы этого или нет. Такая женщина оказалась бы очень полезна при Лакхнау[67].

– А клубника? – Питер смотрел на жену в упор.

– Мы будем есть чизкейк! – Голос Билли по оживленности можно было сравнить с говорящими часами. – Я не думала, что нам захочется клубники.

– Но я специально купил ее для сегодняшнего вечера.

– Хорошо.

В воздухе стояло такое напряжение, что мне вспомнились очень популярные в ту эпоху фильмы об угрозе ядерной войны – тема, которой в то время все были одержимы. Кульминация этих фильмов, как правило, заключалась в ожидании, нажмет ли чей-то президент красную кнопку.

Выдержав паузу, Билли произнесла:

– Миссис Картер, пожалуйста, сходите за клубникой.

Бедная женщина не знала, что ей делать. Она недоуменно посмотрела на свою работодательницу, словно не веря, что та говорит всерьез.

– Но она же…

Билли перебила ее, подняв руку и кивнув, как римский император, отдавая сигнал приступить к казни:

– Миссис Картер, пожалуйста, просто принесите клубнику.