Тени прошлого

– Я бы не стала так это называть, но понимаю, что они имеют в виду. Все время представляешь себе, будто он где-то валяется в коме, или борется с потерей памяти, или сбежал и лечит нервное расстройство где-нибудь в Вайкики. Конечно, говоришь себе, что надо смириться, ни во что не верить, но ничего не можешь с собой поделать. Каждый раз, когда кто-то неожиданно звонит в дверь или поздно ночью раздается телефонный звонок… – Кандида кротко улыбнулась собственной глупости. – Потом постепенно проходит.

– Как страшно…

– Ты только не думай, пожалуйста, что мне грустно. – Интонации Кандиды изменились, она теперь смотрела мне в глаза. Я видел, что ей очень хочется меня убедить, и, пожалуй, она говорила правду. Наверное, ради своего рода верности его памяти. – Совсем не грустно. Правда. Грустно мне было до того, как я встретила Гарри, когда я была загнана в тупик и на руках у меня был мальчишка, за существование которого половине моей семьи было стыдно. Я знаю, вы все тогда считали меня смешной.

– Не считали.

– Считали. Крикливая, краснорожая, развратная, даже рядом неловко стоять. – Все это была правда, так что я не стал ей возражать. Но как и при встрече со всеми женщинами, которых я нашел, меня поразило, насколько легче нам бы жилось сорок лет назад, если бы мы знали подлинный характер каждого из нас. Кандида разом отодвинула в сторону эти воспоминания, сменив их счастливыми. – А потом в один прекрасный день появился Гарри и спас меня. Нас. До сих пор не знаю, что он во мне нашел, но за все время я не знала больше ни единой несчастливой минутки.

– Он любил тебя. – Как ни смешно, я говорил искренне. Теперь я начинал понимать, чтó он в ней любил, и для меня это было откровением.

– Думаю, что любил, – кивнула Кандида, и глаза у нее заблестели. – Бог знает почему. И взял нас к себе обоих. Он же Арчи усыновил, совершенно официально, а потом у нас родилось еще двое детей, а когда он… – Несмотря на строгий тон, глаза ее наполнялись влагой, да и мои тоже. – А когда Гарри погиб, оказалось, что он оставил денег всем троим поровну. Просто разделил на три части. Не делая между детьми различий. И для Арчи это тоже много значило. Очень. Ты знаешь, что, когда они остались запертыми в башне, у всех работали мобильные?

– Я читал об этом, – кивнул я.

– И это так необычно, это удивительно, что они в основном звонили не с криками о помощи. Они звонили людям, которые были им ближе всех, своим женам, мужьям и детям, сказать, как они их любят. И Гарри тоже. У меня, правда, телефон был выключен – как обычно, – и когда я попыталась перезвонить ему, то не смогла дозвониться, но он оставил мне сообщение, в котором сказал, что женитьба на мне – самое лучшее, что он сделал в жизни. Я сохранила это сообщение. Оно до сих пор у меня. Гарри благодарит меня за то, что я вышла за него замуж. Ты можешь себе представить? Среди всего этого страха и ужаса он благодарил меня, что я стала его женой. Так что видишь, по большому счету я вовсе не грущу. Я счастлива.

Я смотрел на ее грубое румяное лицо, переполняющиеся слезами глаза и понимал, что она совершенно права.

– Да, ты счастлива, – ответил я. Я приехал готовый пожалеть Кандиду, но ее жизнь с момента нашего последнего разговора сложилась бесконечно удачнее, чем жизнь Терри, Люси, Дагмар, да и Джоанны тоже. Кандида Стэнфорт, урожденная Финч, оказалась самой счастливой из пяти в списке Дэмиана. По всем категориям, считающимся важными среди этих людей, она начинала с самых невыигрышных позиций, а закончила впереди всех. – Ты пробовала пойти в издательское дело? Раньше ты говорила, что хочешь.

– Пробовала, – кивнула она. – Но в настоящее книгоиздательство, а не в модную чепуху, через которую я надеялась пробиться в этот бизнес. Я-то считала, что для меня это единственный способ. Гарри меня сделал. Поднял свои контакты и нашел мне работу корректора в небольшом издательстве, специализирующемся на женской литературе. Я очень старалась, и меня там оставили работать. В итоге я даже отредактировала довольно приличное количество книг.

– Но больше этим не занимаешься?

– Сейчас нет. Но мне захотелось сделать перерыв, когда… – (Я поспешно кивнул, не желая возвращать ее в тот ужасный день.) – Но подумываю вернуться. У меня ведь неплохо получалось!

Из этой простой фразы я понял, чем Кандида обязана Гарри Стэнфорту и почему она продолжает упорно доказывать всем, насколько ей посчастливилось его найти. Эта Кандида обладала самоуважением, которого не было и следа во времена ее неприглядной, злой, несчастной юности. В те дни, когда я знал Кандиду, ее детство было слишком недавно, чтобы игнорировать его пагубные последствия.

– Мне достались двадцать три года жизни с невероятным, благородным, очаровательным и любящим мужчиной. – Это была безыскусная и трогательная дань памяти, и после нее мне нетрудно было искренне полюбить Гарри. Кандида наклонилась ко мне и понизила голос до шепота. – Предпочитаю быть на своем месте, чем на месте Серены. – И мы рассмеялись.

На этом разговор и закончился. Вскоре мы пошли наверх переодеваться.