Тени прошлого

— Я догадывался, что вы знакомы. Но не думал, что он твой однокашник. Думал, что вы вместе были в Афгане…

— Да, пришлось вместе побывать и там…

— Понятно, — снова кивнул Хромов, и замолчал, думая о чем-то своем.

— Понимаешь, Федя, — задумчиво произнес Лустенко. — Семен, я имею в виду, Веригина, — старый и довольно опытный стервятник. Мастер провокаций и интриг. Он не просто сумел внедриться в автохозяйство, но и побывать в твоем сейфе…. Конечно, не сам…. Да не переживай, ты! — он увидел, как Хромов стал вдруг наливаться багровым румянцем.

Подождав, когда Хромов успокоится, — Лустенко усмехнулся.

— Ты, наверное, желаешь знать, почему я, предполагая, что может произойти на предприятии, заранее не предупредил тебя? Так?

— Именно так, — вздохнул Хромов, и неожиданно поднявшись из-за стола, подошел к окну. Постоял пару минут, и вернулся назад.

— Сидим столько, что тело начало костенеть, — виновато, словно оправдываясь, пробормотал он, и тяжело вздохнул.

— Старость, не радость, — добродушно хохотнул Лустенко, и попросил выглянувшего из-за занавески официанта, принести зеленого чая.

— Сейчас быстро взбодришься, — Улыбнулся он Хромову, когда перед ними появились по чашечке зеленого чая.

— Не обижайся, Федя. — Неожиданно нахмурился Лустенко, — он понял причину небольшого демарша Хромова. — Я не поставил в известность не только тебя, а и генерального. И сделал это потому, чтобы все что происходит, шло своим естественным путем, чтобы не насторожить противную сторону, и не провоцировать ее на принятие радикальных мер.

— Не спорю, — примирительно улыбнулся Хромов. — Опыта в оперативной работе тебе не занимать. Не посчитай, что я к тебе несправедлив, но и ты пойми меня. С кем ты работал, и с каким контингентом я работал в колониях…. Оперативное пространство, — замкнутая со всех сторон колония. А оперативная среда? — карманники, домушники, медвежатники, убийцы…. А сейчас? Сейчас приходится иметь дело с прожженными и очень образованными беспредельщиками. А это, и бывшая партийная, и советская номенклатура, бывшие и настоящие наши с тобой коллеги, которые плюют на закон, считая, что закон, это они сами…

Хромов замолчал. Он допил свой чай, и теперь сидел и курил сигарету.

— Что задумался, Федор? Жалеешь, что связался со мной? — Лустенко бросил лукавый взгляд на Хромова.

— Не жалею, — сухо отреагировал тот. — Я не привык меньжеваться…. Решил, значит решил.

— Хорошо. Не будем больше об этом. Теперь послушай вот что, — Лустенко покосился в сторону ситцевой занавески, за которой только что скрылся официант. — К тому, чем буду говорить, отнесись со всей серьезностью. — Он посмотрел на часы, и продолжил:

— Сейчас ты отправишься в техническую зону своего предприятия. Там тебя будет ждать мои люди. Их искать не надо, они сами к тебе подойдут. Ваша задача прочесать все боксы и автотранспорт. В первую очередь проверьте тот, который подготовлен к выходу. Помогать будет маленькая, но достаточно опытная собачка. Искать будете наркотик.

Взглянув на оторопевшего Хромова, Лустенко подытожил. 

— Дело очень серьезное, поэтому не будем терять время. Вот за этим я тебя и приглашал сюда. Все подробности потом. А шашлыки попробуем, когда решим все проблемы, — закончил он, поднимаясь из-за столика.

Мохов достал из кармана мобильник, и только хотел набрать номер Сейфуллина, и проинформировать о ходе проводимых мероприятий на автохозяйстве, как нетерпеливо затрезвонил телефон внутренней связи.

— Валерий Иванович, — услышал он барственный баритон Веригина, — ты не забыл наш разговор о Калиннике?

— Каком? Семен Алексеевич, — начал, было, Мохов, но, вспомнив, быстро поправился:

— Как же, Семен Алексеевич, помню, — выпалил он, хотя, честно признаться, о разговоре забыл.

— Ну и хорошо, — было слышно, как Веригин жует губами. — Вызови мне его назавтра…. Скажем, часов на одиннадцать.

— Повесткой?

— Ни в коем случае! Разговор у меня будет с ним чисто приватный. Передай, что я его очень хотел видеть. Я знаю этого человека давно, так что прояви настойчивость.

— Понял, Семен Алексеевич, а…. - но трубка уже квакала короткими гудками.

В десять пятьдесят Павел уже парковал свою «пятерку» на стоянке городской прокуратуры, а без трех минут одиннадцать, уже был в приемной Веригина. Одарив симпатичную секретаршу широкой улыбкой, он назвал себя, и сказал, что ему назначена встреча в одиннадцать ноль-ноль.

После обязательных, в таких случаях, приветствий и любезностей, которые бывают при встречах давно не видевшихся однокашников и бывших коллег, Веригин вдруг замолчал и сожалеюще покачал головой:

— Это же сколько, Павел Александрович, мы не виделись, а?

— Три года, Сеня, три года. Последний раз мы столкнулись в коридоре конторы, когда я выходил из отдела кадров, где решал свои пенсионные проблемы…

— Да, да…. точно. А я думал больше, — закивал, поморщившись, Веригин, которому явно не понравилось фамильярное обращение к нему Павла.

— Ни хрена, переживешь, — злорадно подумал Павел, заметив пробежавшую по лицу Веригина недовольную гримасу, а вслух спросил: