Тени прошлого — тени будущего

— Только по часам и числам — постоянно сверяю их. Свет и тьма — это ориентиры не столь важные, как…

— Как что?

— Как техника. Ледяные пустыни… Посреди них нет никаких ориентиров, Герф, — ни во времени, ни в пространстве… Посреди них без техники мы не ориентируемся никак — разве что по силе притяжения положение определить как-то можем… Но это получается сделать не всегда и только временно… Свет, мороз и тишина — мы слепнем, немеем и глохнем от этого… А потеря основных наших ориентиров мутит наш разум, — мы теряем все ощущения… Нет никаких сигналов, которым обычно отвечает наш разум — и он перестает отвечать… Потом он перестает и посылать сигнал… в эту пустоту, которой становится наше тело, уподобляясь этой мерзлой пустыне… Никогда не летай по ледяным пустыням на «стреле» под прямым управлением — ты разобьешь «стрелу»… Запомнить это ты должен твердо. Это наше первое правило из тех, что сохраняют нам жизнь.

— А есть еще?

— Нельзя стоять под открытым солнцем без защиты, как под светом городских башен. Башни жгут лучами только наши глаза, солнце — жжет нас… Здесь ему не под силу бороться с вечным морозом, но нас ему уничтожить не сложно. Достаточно минуты, и ты получишь ожог. Остерегайся не только падающих, но и отраженных лучей. И не меньше остерегайся стужи. Ты не заметишь, как замерзнешь. Мороз — сильнейшая боль, но потом — сильнейшее обезболивание. Знай, стихнет боль — значит, у тебя почти не осталось времени. Следом идут озноб и онемение — и то, и другое лишит тебя способности действовать. И никогда не вдыхай этот холод без маски — он уничтожит легкие, и ты не сможешь больше дышать…

— Черт… Что не так, сгоришь или замерзнешь…

— Или и то, и другое произойдет одновременно… Лед и пламя почти не дают нам времени, Герф, — они убивают нас со скоростью вражьих лучей, но их «защитники» не столь жестоки к нам… Продирай глаза скорее… Пора тебе отойти от этой дряни — нам стимуляторы для подключения к скорости дают, а ты отключаешься…

Слова Сорга действительно въелись мне в голову, как ничто другое… Я, в общем, знал об этом… Но теперь мне кажется, что не знал ничего вовсе… Это потому, что рассказал мне об этом Сорг, который послужил мне наглядным примером жестокости этой вечной пустынной стужи… Он уже давно устремил блеклый взгляд куда-то в пустоту за моей спиной, не сводя с нее глаз и сейчас, после окончания рассказа… Я обернулся, но не увидел ничего, кроме белой стены, от которой будто холодом повеяло… Сорг пропал в этой стене, как в той пустыне… Я всмотрелся ему в лицо, и он вроде перевел до сих пор устремленный вдаль взгляд ко мне… Сорг начинает меня пугать — почти, как эти мерзлые просторы… Мне ж с ним воевать плечом к плечу, а я даже не могу отличить — жив он еще или уже мертв…

— Думал, ты наотрез отрубил эту подчиненную тобой жизнь…

— Почти. Норвальд эту мою жизнь вчера на пару часов Айнеру отдал. Теперь ты понимаешь, что это значит…

— Да ничего еще…

— Тебе, может, и ничего, а мне сегодня бровь третий раз чинили.

— За что он?..

— А как всегда… Правило у него заведено — равнение уравнивать. Буен ты до безумности, спокоен ты до смерти — от него попадет… Это ты еще не под ударом. Но будешь…

— Ты знаешь о том, что?..

— Знаю, что тебе без его помощи времени не догнать. Отстанешь, будешь его тычки получать — чисто как ускорение. А Лесовского и похуже разносы не минуют.

Я вскинул взгляд на Влада — он полностью сосредоточен на пустой тарелке… на том, что где-то далеко за пустой тарелкой… Никаких сомнений, Сорг отрубил его линию…

— Сорг, это почему его не минуют?..

— Не сможет он, Герф, Айнеру параллельным быть — он думает больше положенного, и не от дури какой-то. Следи за ним — не дай его мысли разгул учинить.

— Сорг!.. Да мне и с моими не…

— Его мысли с твоими рядом не стоят, Герф.

— Но откуда тебе это известно?..

— Я долго «не живу» и многое знаю, хоть об этом знают не многие.

— Черт… Да что это значит?!

Сорг угрюмо промолчал… Но Влад поднял на него синие тревожные глаза… Я ж его от своей линии не отключил!..

— Стой, Сорг!.. Так ты, может, и про ошейник знаешь?..

Мрачный Сорг молчит, прессуя гнетущим взглядом пустоту… Над ним тенью истребителя реет предгрозовой ореол скорби, только тяжелеющей ясным днем… Одному убийце теней — мраку ночи или сиянию снежной пустыни, под силу рассеять эту скорбь… И этой ночью мрак будто приблизился к нему — он больше ничего не ждет, ни во что не верит… Сорг обречен. Его еще считают хорошим бойцом, но скоро боец этот будет погребен снегом… Стараюсь не думать, что должен буду сражаться с ним плечом к плечу, ожидая его гибели, вызванной, скорей, его разумом, чем вражеским оружием… Мне все страшней сражаться с ними рядом — с Соргом и Нором… Но Владу, видно, все равно, что рассудок этих солдат заметно тронут обморожением… Ему довольно и того, что они в курсе дел, и теперь он их в покое не оставит. Он сел ближе к Соргу и вперил взгляд в поверхность стола с не менее угрюмым видом…

— Сорг, ты знаешь больше остальных… И тебе, «мертвецу», сам черт не страшен, хоть бы он Скаром был…

— Молчи, Влад.