Тени прошлого. Восставшие

Фролов, несмотря на строжайший запрет курить на летном поле, достал пачку сигарет, выбил одну, прикурил, жадно затянулся.

– По пути сюда почтальона встретил. Письмо от жены передал.

– Так это хорошо! – воскликнул Истомин.

– Хорошо, – посмотрел на штурмана Фролов. – Было хорошо, пока не прочитал письмо.

Истомин и Бобров молчали.

– А в письме… – Фролов бросил окурок, затоптал его ногой, – новость, от которой в глазах потемнело?

– Что-нибудь с Ольгой, с Артемом? – спросил техник.

Фролов ответил:

– Ольга подала на развод.

– Вообще ни хрена не понял, – проговорил изумленный Истомин. – С чего вдруг? Вы же душа в душу жили, и потом… сын.

– Вот именно, что жили. В общем, Ольга встретила случайно своего одноклассника бывшего – первую любовь. Ну у них и завертелось все по новой. Написала, что лгать не хочет… да много чего написала. Главное, что она подала на развод и съезжает с хаты. Квартира, как знаете, матери моей покойной.

– Вот это ни хрена себе, сказал я себе, – пробормотал Бобров.

Истомин участливо посмотрел на командира:

– А ты знал о существовании этой… первой любви, будь она не ладна.

– Нет! Ольга никогда не говорила об этом.

– А что сразу развод? Ну встретила прежнего хахаля, который был до тебя, ну флиртанула по-тихому, с кем не бывает, мы тут тоже не ангелы, посмотрела бы, как покатит, а то сразу развод. Не думал, что Ольга такая. Попался хахаль, она и ломанулась, несмотря ни на что, а где гарантия, что этот сучонок просто не решил подвалить к ней, зная, что муж в Афгане. Поматросит и бросит в отмену, что Ольга вышла замуж за тебя. И о сыне не подумала, – произнес главную тираду Истомин.

Фролов вздохнул:

– Что теперь об этом говорить? Факт остается фактом. Но если ты прав, Илюха, назад не приму. Сына – да, он мой, а Ольга для меня больше не существует.

– Как понимаю, ответ ты написать не успел?

– После работы напишу, куда теперь спешить?

Истомин приобнял капитана:

– Конечно, скажу глупость, Вова, но не расстраивайся. Мужик ты видный, офицер, скоро майора получишь, академия, полком командовать будешь, а то и в штабе высоком сидеть. Сын никуда не денется. Подрастет, поймет, кто виноват, что семья развалилась. А Ольга? Встретишь другую. Все у тебя будет хорошо, Вова.

Фролов взглянул на Истомина:

– Ты в штабе был?

– Оттуда и пришел. У старшего штурмана. Полетная карта готова, на инструктаже получим.

– Хорошо. На обед?

– Да рановато еще.

Капитан посмотрел на часы.

– Да, рановато. Но и тут делать нечего. Пойдем в модуль, солнце скоро в зенит встанет, самое пекло начнется. И сейчас уже за сорок.

– Модуль – самое то. Успеешь ответ супруге написать.

– Бывшей! Но ответ после работы.

– Надеешься, что Ольга передумает и будет просить прощения?

– Нет! Но все, закрыли тему. Зря я вам рассказал.

– Лучше было носить в себе?

– Черт его знает, что сейчас лучше, а что хуже. Пошли.

Экипаж двинулся к модулю.

Время тянулось медленно, но ничего не могло остановить его.

Офицеры пообедали под пристальным вниманием замполита.

В 16 часов к ним заглянул Павлов. Он был в хорошем настроении. Странно все же, человеку предстояло вести подчиненных на разведку, которая могла закончиться чем угодно, в том числе и гибелью, а у старшего лейтенанта хорошее, приподнятое настроение.

– Привет, властелины небес.

Истомин кивнул:

– Привет!

Павлов посмотрел на всех членов экипажа по очереди.

– Такое впечатление, парни, что здесь сегодня кого-то похоронили.

Ответил Фролов:

– Не кого, Боря, а что.

– Хорошо сказал. И что же такое можно похоронить?

– Любовь.

– Чего? – Павлов замер в ступоре.

– Любовь, сказал, пехота, – проговорил Истомин.

– Вы чего, за идиота меня держите? – спросил десантник.

Истомин повернулся к Фролову:

– Проводить нашего друга?

– Ну зачем же, – ответил Фролов, присев на кровать, – пусть знает, пусть все знают, все равно слухи расползутся. Да и решение в часть быстро придет.

– Вы о чем, мужики? – непонимающе смотрел на пилотов Павлов.

Командир экипажа бросил ему лист бумаги.

Старший лейтенант поймал:

– И что это?

– Прочитай, все поймешь.

– Это письмо?

– А ты не видишь?

– Я не читаю чужих писем.

– Оно адресовано мне, я разрешаю. Чтобы долго не объясняться.

– Ну если так.

Павлов поднял исписанный тетрадный лист. Прочитал быстро. Проговорил:

– Вот оно, значит, что?

Он положил письмо на тумбочку, присел на стул:

– Да, дела! Нет, но вот как можно верить бабам? Жили же нормальной семьей. Сына родили. А как муж на войну попал, так кое-где засвербило? И одноклассник – первая любовь, ее мать, кстати, объявился. И по хрен семейная жизнь, и то, что муж не на курорте загорает, а жизнью постоянно рискует. Все по хрен, и только ради того, чтобы мужика иметь.

Фролов попытался возразить, но Павлов не дал:

– Не надо, Вова. Любовь – морковь, все это бред. В реалии же Ольга не может быть без мужика.

– Но раньше-то могла? – сказал Истомин.

– А ты уверен, что раньше у нее не было мужиков? Прости меня, Вова, за жестокие слова, но все кипит внутри от возмущения…

Бобров указал на выход:

– Огнетушитель на щитке!

– Чего?

– Огнетушитель, говорю, на противоположном щите, в коридоре.