Тени Радовара

Гомон голосов в Парадизе усиливается. На сцену выходит мэр Радовара Хаверс. Краешком правого глаза Йона замечает блеск металлического предмета. Черная фигура на галерее справа от них поднимает руку и аккуратно прицеливается куда-то в направлении сцены. Минке. Йона вновь мысленно слышит, как у той странно дрожал голос, вспоминает ее взгляд – черный и холодный, как лед.

Она бежит со всех ног.

– Нет! – кричит она. – Нет, нет, нет!

Выстрел, а за ним звон бьющегося стекла.

– Дура! – вопит Минке. Пистолет с грохотом падает на галерею, и Минке с Анук несутся прочь. Йона смотрит вниз. Толпа в панике разбегается во все стороны. Охранники закрывают собой мэра и утаскивают ее со сцены. В Парадизе остается только разбитое стекло от стены и десятки Серых бригадиров. Они все смотрят вверх. На нее.

– За мной! – кричит Килиан. Хватает Йону за руку и волоком тащит ее по галерее к выходу.

– Минке, – запинаясь, бормочет она. – Хотела застрелить мэра.

– А ты ей не дала.

Он смотрит на нее из-под маски, и такого взгляда она у него еще не видела.

Но прежде чем она смогла разобраться, что это значит, он вытаскивает ее на лестницу. Огоньки лифтов мигают красным.

– Они уже заблокировали лифты. На лестницу!

Йона бежит за Килианом вверх. Минке. Или не она одна. Может, они всё это запланировали за те полторы недели, что она их не видела? Значит, она помогала им совершить теракт? А Залман? Нет, он не мог быть в курсе. Он бы никогда не дал ее в это втянуть. Или дал бы? Она ведь тоже его предала. Йона останавливается. Килиан замечает это уже через пару ступенек.

– Что ты делаешь? – кричит он. – Быстрее!

– Ты об этом знал? Про Минке? Это было спланировано? Мне поэтому нельзя было приходить в Свору?

Он не мог бы подделать то отвращение, какое отображается на его лице.

– За кого ты меня принимаешь? – Он говорит это так тихо, что у Йоны по спине ползут мурашки.

– Зачем нам наверх?

– У меня есть план. Йона, пожалуйста! Может быть, всё еще обойдется, если тебя никто не узнал. Давай!

Он опять срывается с места. Йона больше не сомневается. А что ей остается? И она бежит за Килианом на крышу.

Легкие горят. Кажется, лестница никогда не кончится. Остановившись, Йона обхватывает живот руками и складывается пополам.

Килиан – он уже на полпролета выше – спрыгивает вниз и берет ее за руку.

– Давай. До крыши осталось восемь этажей.

– А что потом?

– Верь мне.

– Хорошо.

Во всём Радоваре найдется всего четыре человека, кому она верит, и один из них – Килиан, хотя она и знает его совсем недолго. Потом Залман. Бабушка. Мама.

Снизу доносится топот сапог. На глаза наворачиваются слезы.

– Всё, можно не торопиться. Они уже здесь!

– Прислушайся, они спускаются. Никто даже не догадывается, что мы побежали наверх.

– Я тоже не понимаю, зачем…

Килиан тянет Йону за собой.

– Сейчас некогда. Бежим!

Йона с шумом втягивает в легкие как можно больше воздуха и сильно давит на живот, чтобы избавиться от боли. Бежит за Килианом, и мышцы на ногах прямо-таки взрываются.

Сто сорок третий. Они бросились бежать, когда были на сто двадцать шестом этаже Восхода. За двадцать четыре лестничных марша до крыши. Еще семь, и они окажутся на самом верху самого высокого здания во всём Радоваре, пятьсот метров над землей. А что потом? В фильме орлы подхватили бы их когтями и на крыльях перенесли в орлиное гнездо высоко в горах Радовии. Но они не в фильме. И в Радоваре живут только черные птицы. И попасться здесь можно только в когти Серой Бригаде. А из этих когтей никому не вырваться. Наверное, это самый простой выход.

Слышно, как где-то внизу хлопнула дверь. И сразу грохот шагов по лестнице – на этот раз они приближаются, причём быстро.

– Теперь они знают, где мы, – с трудом произносит Йона. Каждый вдох продирается сквозь горло, как по наждачной бумаге. – Я больше не могу, совсем. Беги без меня. Всё.

Вместо ответа Килиан хватает ее за руку и тащит наверх. Взгляд у него такой свирепый, что теперь Йоне еще страшнее. Она кричит и все оставшиеся силы бросает на то, чтобы преодолеть последние ступени.

Сто сорок девятый. Грохот всё ближе. Сто пятидесятый. Красные стрелочки на стенах обозначают запасный выход на крышу Восхода. Йона толкает дверь. Ветер едва не сбивает ее с ног. Он треплет ее одежду и кудрявые волосы, сдувает слезы с глаз. Килиан подтягивает потуже лямки рюкзака и за руку тянет ее к самому краю крыши.

Вдруг ветер стихает, и Йону охватывает странное спокойствие. У Килиана нет никакого плана. Это конец. Она смотрит по сторонам. Они стоят так высоко, что вокруг – куда только хватает взгляда – ярко синеет небо и стремительно скользят облака. Далеко внизу, сквозь разрыв в плотном покрывале тумана под ногами, виднеется полоска моря – или это только так кажется. Как бы ей хотелось хоть раз съездить на море, подальше от городского сумрака, туда, где нет ничего, кроме воды и неба.