Тени сгущаются

– Ты всерьез думаешь, что его жизнь в опасности?

– Меня беспокоит не его жизнь, – ответил король. Но Рай знал, что это не так. Не совсем так. Магия сделала Келла мишенью. Веск и Фаро считали его бриллиантом арнезийской короны, источником силы, питающим империю. Рай был уверен, что арнезийский королевский дом сознательно поддерживает этот миф, но у легенд есть опасное свойство – некоторые в них верят. Те, кто считает Келла хранителем империи, могут решить, что, устранив его, подчинят себе королевство. А другим покажется, что, похитив его, они заполучат всю силу Арнса.

Но Келл не талисман, правда?

В детстве Рай считал Келла только братом, не более. Но с возрастом его мнение изменилось. Иногда он видел в нем тьму. В другие дни считал божеством. Но никогда не говорил ему об этом. Знал – брату неприятно, что его считают избранным.

Но Рай понимал, что это не самая худшая роль.

На арене Келл пропустил еще один удар, и руку Рая пронзила боль.

– С тобой точно все в порядке? – переспросил король, и Рай только сейчас заметил, что пальцы, сжимавшие подлокотник, побелели.

– Вполне, – заверил он, скрывая боль. Келл нанес два финальных удара, и матч закончился. Публика взорвалась аплодисментами. Фароанка с трудом встала, кивнула победителю и, шатаясь, побрела с ринга.

Келл повернулся к королевскому балкону и отвесил глубокий поклон.

Рай поднял руку, приветствуя победителя, и серебристо-белая фигура скрылась в коридоре.

– Отец, – сказал Рай, – если ты не простишь Келла, ты его потеряешь.

Ответа не было.

Рай обернулся – и увидел, что король уже ушел.

V

Говорят, нет ничего хуже, чем ждать. И Лайла была с этим согласна. Поэтому старалась не попадать в такие ситуации. Когда ждешь, появляется время для вопросов, для сомнений. Решимость слабеет. Наверное, поэтому, стоя в коридоре у западной арены, она все больше убеждалась, что сделала глупость.

Это опасно.

Безрассудно.

Безумно.

Глупо.

Хор сомнений звучал так громко, что ноги сами собой сделали шаг назад.

На другой арене публика шумно радовалась победе арнезийца.

Лайла отступила еще на шаг.

Потом увидела на флагштоке вымпел – свой вымпел – и остановилась.

«Я Дилайла Бард, – сказала она себе. – Пиратка, воровка, волшебница».

Кончики пальцев начали отбивать ритм.

«Я бродила между мирами и похищала корабли. Сражалась с королевами и спасала города».

Тело вздрогнуло, кровь заструилась быстрее.

«Я – единственная и неповторимая».

Затрубили фанфары, и Лайла через силу пошла к выходу. Пальцы держали выбранный шар. Внутри плескалось радужное масло, готовое вспыхнуть.

Стоило выйти на арену, и тревогу как рукой сняло, ее место занял знакомый азарт.

Это опасно.

Безрассудно.

Безумно.

Глупо.

Голоса зазвучали опять, но остановить ее уже не могли. Ожиданию пришел конец. Пути назад не было, и поэтому идти вперед стало легче.

Зрители зааплодировали. При взгляде с балкона стадион казался внушительным. А при взгляде отсюда, снизу, стал исполинским.

Она окинула взглядом публику. Так много народу, так много глаз, устремленных на нее. Лайла Бард, ночная воровка, знала – если хочешь остаться в живых, надо держаться в тени. Но ничего не могла с собой поделать – ей это нравилось. Стоять прямо перед жертвой и обчищать ей карманы. Обкрадывать, улыбаясь. Смотреть в глаза и действовать незаметно. Потому что лучшие фокусы – те, что проделываются не за спиной, а прямо на глазах у жертвы.

И Лайла хотела быть на виду.

А потом она увидела вескийку.

Сар вышла, в несколько шагов пересекла арену и встала посередине. Казалось, она вырастает прямо из каменного пола. Не женщина, а могучий дуб. Лайла никогда не считала себя маленькой, но рядом с Сар чувствовала себя былинкой.

«Чем крупней противник, – подумала Лайла, – тем громче он падает. Будем надеяться».

К счастью, доспехи тоже были подобраны на великанский размер, а значит, целиться будет легче. Маска Сар была сделана из дерева и металла, сплетавшихся в морду диковинного зверя, с рогами, пастью и глазами-щелками, сквозь которые поблескивали голубые глаза Сар. В руке она держала шар с землей.

Земля была самой твердой стихией – пластину можно разбить даже несильным ударом. Однако выдавали ее для поединка совсем немного. Воздух же был повсюду, а значит, и огонь тоже, надо только придать ему форму.

Сар поклонилась, и Лайлу накрыла ее тень.

Над их головами развевалось вескийское знамя – безоблачное небо с большим желтым крестом. Между крестом Сар и ножами Лайлы трибуны пестрели скрещенными линиями. Почти все были серебряными на черном – Лайла объяснила это не слухами о непревзойденном мастерстве Эльсора, а тем, что он арнезиец. Местные всегда получают большинство голосов. И сейчас поддержка дается ей сама собой. Но лучше бы ее заслужить. Лайла представила себе целый стадион, полный черно-серебристых флагов.

«Не спеши».

Арена была усеяна препятствиями – булыжниками, колоннами, стенками из того же темного камня, что и пол, чтобы бойцы и их стихии хорошо выделялись на черном фоне.