Тени сгущаются

В раненый бок врезался тяжелый кулак. Она согнулась пополам, кашляя. Ударил не Вер-ас-Ис, а один из его спутников. Их украшенные камнями лица были прикрыты темной тканью. Лайла крепко сжала свою обитую металлом маску и обрушила ее на голову ближайшего противника. Он вскрикнул и отшатнулся, Лайла замахнулась еще раз, но ударить не успела. Они ринулись на нее, шесть рук против двух, и прижали к стене. Один заломил ей руку за спину, заставив согнуться пополам. Лайла инстинктивно упала на колено и откатилась, перебросив противника через плечо, но встать не успела – в челюсть ей впечатался сапог. Из глаз посыпались искры. Чья-то рука обхватила ее сзади за шею и подняла на ноги.

Она потянулась к ножу, спрятанному за спиной, но ее схватили за руку и с силой дернули вверх.

Попалась. Лайла ждала, что, как тогда на арене, нахлынет сила, мир замедлит ход, но ничего не происходило.

И тогда она сделала то, чего они не ожидали. Засмеялась.

Ей было не до веселья – плечи горели от боли, дыхание перехватывало, – но она заставила себя рассмеяться, и наградой ей было смятение, исказившее лицо Вер-ас-Иса.

– Ты жалок, – бросила она. – Не смог одолеть меня один на один и решил попробовать втроем на одного? Это лишь доказывает твою слабость.

Она потянулась к магии – огня или земли, или даже кости, но отклика не было. Голова гудела, из раны на боку сочилась кровь.

– Думаешь, только вы тут умеете заговаривать металл? – прошипел фароанец и приставил нож к ее горлу.

Лайла храбро встретилась с ним взглядом.

– Ты и впрямь хочешь меня убить только из-за того, что проиграл?

– Нет, – ответил он. – Мера за меру. Ты сжульничал. Я отвечу тем же.

– Ты уже проиграл! – закричала она. – Какой, к черту, в этом смысл?

– Страна – это еще не человек, но человек – это страна, – ответил он и сказал своим: – Избавьтесь от него.

Лайлу потащили к порту.

– Сам не справишься? – поддела она его. Если укол и достиг цели, Вер-ас-Ис этого не показал. Просто повернулся и зашагал прочь.

– Вер-ас-Ис, – окликнула она его, – я даю тебе выбор.

– Да неужели? – Он оглянулся, весело сверкнув зелеными глазами.

– Отпусти меня сейчас же, и сможешь спокойно уйти, – медленно произнесла она. – А иначе вам всем конец.

– А если я тебя отпущу, мы расстанемся друзьями? – улыбнулся он.

– Ну, уж нет, – она покачала головой. – С тобой я так или иначе разделаюсь. Но если твои люди меня отпустят, останутся живы.

На миг ей почудилось, что хватка на горле ослабла. Но потом стала сильнее прежнего. Вер-ас-Ис шел к ней, вертя в руке нож.

– Если бы словом можно было убить… – произнес он. Рукоять врезалась ей в висок, и мир почернел.

IV

Лайла очнулась от забытья, словно вынырнула из бездны на поверхность.

Глаза открылись, но вокруг было все так же черным-черно. Она хотела закричать, но оказалось, что рот заткнут кляпом.

В голове пульсировала боль, становилась сильнее с каждым движением, и Лайла подумала: не стошнило бы. Попыталась сесть, но не смогла.

Захлестнула паника. Стало трудно дышать. Она в ящике. Очень тесном.

Лайла притихла, прислушалась. Ящик не плыл и не качался. Похоже, она еще на земле. Если не под землей.

Не хватало воздуха.

Она не знала, гроб это или просто ящик, не видела размеров. Лежала в темноте на боку. Попыталась шевельнуться, но не смогла – руки и ноги были связаны. Тугая веревка за спиной врезалась в запястья, пальцы онемели. Наверное, кожа стерта до крови. При малейшем движении в мышцы вонзались тысячи иголок.

«Я их убью, – подумала она. – Всех». Она не сказала это вслух – мешал кляп. И воздуха в ящике было очень мало. Вздохнуть бы поглубже…

Спокойнее.

Спокойнее.

Спокойнее.

Лайла мало чего боялась. Но не любила тесных темных мест. Попыталась отыскать на себе ножи, но они исчезли. И безделушки из кармана тоже. А с ними и белый осколок. Лайлу обжег гнев.

Огонь.

Вот что нужно. Ну что плохого натворит огонь в деревянном ящике, сухо подумала она. В худшем случае она сгорит, не успев выбраться. Но чтобы освободиться – хотя бы для того, чтобы отомстить Вер-ас-Ису и его людям – надо перерезать веревку. А веревки горят.

Лайла стала призывать огонь.

«Тигр, о тигр, светло горящий…»

Ничего. Даже искорки. Вряд ли это действует рана – она уже подсохла, а с ней высохло и заклятие. Так оно устроено. Так или нет? Должно быть, так.

Паника. Опять паника.

Лайла зажмурилась, сглотнула и попыталась еще раз.

И еще.

И еще.

* * *

– Сосредоточься, – велел Алукард.

– Тебе не кажется, что это довольно трудно? – Лайла стояла посреди его каюты с завязанными глазами. Когда она видела его перед тем, как завязать глаза, он сидел в кресле, закинув ногу за ногу, и потягивал темный напиток. Судя по звукам – звякнула бутылка, забулькала жидкость, – он еще был там.

– Открыты глаза или закрыты – разницы нет, – сказал он.

Лайла так не считала. С открытыми глазами она могла призвать огонь. А с закрытыми – никак.

– Какой во всем этом смысл?

– Смысл в том, Бард, что магия – это чувство.

– Как зрение, – буркнула она.

– Как зрение, – подтвердил Алукард. – Но не совсем. Магию нет нужды видеть. Надо осязать.

– Осязание – это тоже чувство.

– Не болтай.