На пороге балкона его поймала чья-то рука, и он, не оборачиваясь, понял – это она. Пальцы Лайлы горели жаром, и искра этого огня передалась ему. Он не оглянулся.
– Привет, – сказала она.
– Привет, – прохрипел он.
Он сделал еще несколько шагов, не выпуская ее руки. Они подошли к перилам балкона, и холодный ветер внезапно затих.
– Лайла, ты что, не могла найти другого корабля?
– Может, расскажешь, за что ты его так ненавидишь? – спросила она.
Келл ответил не сразу. Он долго смотрел на красневший внизу Айл. И только после долгого молчания сказал:
– Дом Эмери – один из старейших в Арнсе. У него давние связи с домом Марешей. Ресон Эмери и король Максим были давними друзьями. Королева Эмира приходится Ресону кузиной. А Алукард – второй сын Ресона. Три года назад он исчез прямо посреди ночи. Никому не сказав ни слова. Никого не предупредив. Ресон Эмери пришел к королю Максиму с просьбой: помочь найти сына. А Максим обратился ко мне.
– Ты искал его, как Рая и меня, с помощью магии крови?
– Нет, – ответил Келл. – Я сказал королю и королеве, что не могу его отыскать, но на самом деле даже не пытался.
– Почему? – не поняла Лайла.
– Разве не ясно? – ответил Келл. – Потому что это я велел ему проваливать. И хотел, чтобы он больше никогда не показывался во дворце.
– Но почему? Что он тебе сделал?
– Не мне, – стиснул зубы Келл.
– Неужели Раю? – осенило Лайлу.
– Когда моему брату было семнадцать, он не в меру увлекся твоим… капитаном. А потом Эмери разбил ему сердце. Рай был убит горем. Я и без всяких татуировок чувствую боль брата. – Он провел рукой по волосам. – Я велел Эмери исчезнуть, и он послушался. Но ненадолго. Он явился через несколько месяцев – точнее, его привезли в столицу под стражей за преступления, совершенные против короны. Короче говоря, за пиратство. Король и королева в знак уважения к дому Эмери сняли обвинение. Дали Алукарду «Ночной шпиль», приняли на королевскую службу и отпустили на все четыре стороны. А я пообещал, что если он еще хоть раз покажется в Лондоне, я с ним разделаюсь. Думал, на сей раз он все-таки послушается.
– А он вернулся.
Келл стиснул ее руку.
– Да. – Он почувствовал ее пульс. Их сердца бились в унисон, слаженно и сильно. Ему не хотелось отпускать ее. – В серьезных вещах Алукард всегда беспечен.
– Я его не выбирала, – сказала она, отводя Келла от края. – Просто мне нужно было сбежать.
Она шагнула прочь, но он ее не отпустил. Привлек к себе, отгоняя холод.
– Ты когда-нибудь перестанешь убегать?
– Я бы хотела, но не знаю как. – Она прижалась к нему.
Рука Келла скользнула по ее плечу. Он приподнял ее голову, прижался лбом к ее лбу.
– Могла бы для разнообразия остаться… – прошептал он.
– Или ты мог бы… – отозвалась она, – сбежать со мной.
Слова повисли облачками тумана, и Келл невольно потянулся к ее теплу, к ее голосу.
– Лайла! – Это имя пылало у него в груди.
Ему хотелось поцеловать ее.
Но она поцеловала первой.
В тот последний – и единственный – раз она просто на миг коснулась его губ на прощание, а потом ушла.
На этот раз все было иначе.
Их притянула друг к другу могучая сила, подобная гравитации, и он не знал, кто из них тянет, а кого притягивает, знал только, что столкновение неизбежно. В этом поцелуе была вся Лайла. Ее неколебимая гордость и упрямая решимость, безрассудство, дерзость, жажда свободы – все сосредоточилось в этом поцелуе, и у Келла перехватило дыхание. Ее губы прижались к нему, пальцы нырнули в волосы, а его рука скользила по ее спине, путаясь в хитроумных складках платья.
Она толкнула его к перилам. Прикосновение холодного камня смешалось с жаром ее тела. Он слышал биение ее сердца, чувствовал, как энергия бурлит в ней и перетекает к нему. Они повернулись, словно схваченные танцем, и он прижал ее к стене, покрытой морозными узорами. У него перехватило дыхание. Она до крови впилась зубами в его губу, рассмеялась, а он все равно целовал ее. Не от отчаяния, или надежды, или на прощание, а потому что хотел. Хотел ее целовать. И целовал, пока холодная ночь не отступила, а его тело не вспыхнуло жаром. Целовал, пока огонь не развеял страх, гнев и тяжесть в душе, пока не вернулась способность дышать. А потом задохнулись оба.
И когда они отстранились друг от друга, он чувствовал у себя на губах ее улыбку.
– Я рад, что ты вернулась, – прошептал он.
– Я тоже, – ответила она. Потом заглянула ему в глаза и заявила: – Но турнира не брошу.
Чудо разбилось. Рассыпалось вдребезги. Ее улыбка стала застывшей, дерзкой, и тепла как не бывало.
– Лайла…
– Келл… – передразнила она и высвободилась из его объятий.
– У этой игры есть последствия.
– Я с ними справлюсь.
– Ты меня не слушаешь! – в сердцах воскликнул он.
– Нет, это ты не слушаешь! – огрызнулась она и слизнула кровь с губы. – Я не нуждаюсь в спасителях.
– Лайла, – начал он, но ее уже рядом не было.
– Поверь в меня, – сказала она и открыла дверь. – Все будет хорошо.
Келл долго смотрел ей вслед, надеясь, что она не ошибается.