Тени сгущаются

– Ты пытался соблазнить меня, чтобы узнать то, что тебе хотелось.

– Нельзя же всю жизнь дуться за это.

– Это было прошлой ночью.

– Я перепробовал все другие методы и только тогда решился на этот.

– Умеешь ты доставить девушке удовольствие…

– А мне казалось, я страдаю именно из-за того, что доставил тебе удовольствие.

Лайла фыркнула, откинула волосы с глаз, снова стала смотреть на реку. К ее удивлению, Алукард остался рядом, облокотился о поручни.

– А ты рад, что возвращаешься? – спросила она.

– Мне нравится Лондон, – ответил он. Лайла ожидала продолжения, но его не последовало. Капитан лишь потер запястья.

– Ты так делаешь, когда о чем-то задумался. – Она кивком указала на его руки.

Алукард остановился.

– Как хорошо, что у меня нет привычки глубоко задумываться. – Не убирая локтей с поручней, он повернул руки ладонями вверх, манжеты приподнялись, и Лайла увидела на запястьях тонкие полоски. В первый раз она приняла их за тени, но сейчас стало понятно, что это шрамы.

Он достал из-за пазухи стеклянную фляжку, в которой плескалось что-то розовое. Алукард никогда не был поклонником трезвости, но с приближением к городу пил все больше.

– Когда причалим, я снова стану трезв как стеклышко, – заверил он, поймав ее взгляд. Рука опять потянулась к запястью.

– Эта привычка много о тебе говорит, – сказала Лайла. – Вот почему я и завела речь о руках. Люди должны знать свои привычки.

– А какая привычка у тебя? – спросил он, протягивая фляжку.

Лайла взяла ее, но пить не стала. Лишь игриво наклонила голову:

– А как ты думаешь?

Алукард прищурился, как будто искал ответ в морозном воздухе. Вдруг его глаза распахнулись в шутливом озарении.

– Ты заправляешь волосы за ухо, – сказал он. – Но только справа. Всегда, когда нервничаешь. Наверное, чтобы не крутить ничего в руках.

Лайла нехотя улыбнулась:

– Жест ты заметил, но причину не понял.

– Просвети же меня.

– Когда люди волнуются, они стремятся скрыть лицо, – объяснила она. – Я заправляю волосы за ухо, чтобы показать противнику – жертве, сопернику, кому угодно, – что я не прячусь. Я смотрю им в глаза и требую, чтобы они смотрели в глаза мне.

Алукард приподнял бровь:

– Точнее, в глаз.

Фляжка в ее руке вздрогнула. Она вскрикнула, сначала от неожиданности, потом от боли – жидкость обожгла руку. Фляжка выпала и разбилась о палубу.

– Что ты сказал? – прошептала Лайла.

Алукард пропустил вопрос мимо ушей, лишь укоризненно хмыкнул и взмахнул рукой. Осколки закружились над его пальцами. Лайла прижала окровавленную ладонь к груди, но Алукард настойчиво протянул руку.

– Дай-ка сюда. – Он взял ее за руку и всмотрелся в неглубокие порезы. В коже блестело стекло. Его губы шевельнулись, и мелкие осколки поднялись в воздух вслед за крупными. Щелкнув пальцами, он прогнал их, и стекляшки бесшумно посыпались за борт.

– Алукард, – прорычала она. – Что ты сказал?

Ее рука все еще лежала в его руке.

– Твоя привычка, – сказал он, осматривая порезы. – Она едва заметна. Ты стараешься скрыть это, наклоняя голову, задерживая взгляд, но на самом деле просто скрываешь недостаток зрения. – Он достал из рукава черный платок и стал перевязывать ей руку. Она не сопротивлялась. – А волосы, – он затянул повязку узлом, – ты заправляешь их за ухо только справа, чтобы никто не догадался. – Он занялся другой рукой. – Это едва заметно, я и сам не сразу понял.

– Но ведь понял же, – проворчала она.

Алукард приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. В глаз.

– Я необычайно проницателен.

Лайла стиснула кулаки, сосредоточившись на вспыхнувшей в них боли.

– Лайла, ты потрясающая воровка, – сказал он. – Особенно учи…

– Не вздумай сказать «учитывая», – перебила она и выдернула руку. У него хватило уважения не отвести взгляд. – Да, Алукард, я потрясающая воровка. И это, – она указала на глаз, – мне не мешает. Уже давно. Я прекрасно справляюсь.

Алукард улыбнулся. Еле заметно, но искренне.

– У нас у всех есть шрамы, – сказал он, и она невольно покосилась на его запястья. – Да, – он поймал ее взгляд, – даже у неотразимых капитанов. – Он снова поддернул манжеты, показав ровную загорелую кожу с серебристыми полосками на обеих руках. Шрамы были удивительно ровные. Они походили на след от…

– Наручников, – подтвердил он.

– Откуда? – нахмурилась Лайла.

Алукард пожал плечами.

– У меня был неудачный день. – Он шагнул в сторону и прислонился к штабелю ящиков. – Знаешь, что арнезийцы делают с пиратами? С теми, кто пытается бежать?

Лайла скрестила руки.

– Кажется, ты говорил, что ты не пират.

– Уже нет, – кивнул он. – Но в юности мы совершаем много глупостей. Скажем так: я оказался не в то время, не в том месте и не на той стороне.

– Что же они делают? – спросила Лайла, не в силах сдержать любопытство.

Взгляд Алукарда плыл по реке.