Тени сгущаются

В открытом море магия казалась диковинкой – не такой, конечно, как в Сером Лондоне, но все-таки, а здесь была повсюду. Лайла уже успела забыть, как искрится волшебством Красный Лондон, и с каждой минутой все сильнее понимала, что Келл здесь чужой. Он не вписывается в эти сполохи света, взрывы хохота, вихри волшебства. Он слишком скромен.

А здесь место для тех, кто предпочитает внешние эффекты. И Лайлу это вполне устраивало.

Время было не позднее, но на город быстро опустились зимние сумерки. Лайла дошла до Ночного рынка. Ряды прилавков, тянувшиеся вдоль берега, были залиты светом – и не только обычными фонарями и факелами. Каждого из посетителей сопровождала аура света. Издалека казалось, что люди светятся сами по себе – не с ног до головы, а откуда-то изнутри, как будто с этими лучами пробивается наружу их жизненная сила. Зрелище было завораживающее. Но, подойдя ближе, Лайла заметила, что свет исходит от каких-то предметов в руках людей.

– Нужен ручной огонек? – спросил ее человек у входа на рынок и протянул стеклянный шар, наполненный неярким светом. В морозном воздухе от него шел легкий парок.

– Сколько?

– Четыре лина.

Деньги были немаленькие, но пальцы замерзли, даже в перчатках, и к тому же шар Лайле понравился, поэтому она заплатила и взяла его в руки, наслаждаясь мягким теплом, разлившимся по ладоням.

Она гладила ручной огонек и невольно улыбалась. В воздухе стоял запах цветов, горящего дерева, корицы, фруктов. Прошлой осенью она была здесь совсем чужой. Она и сейчас, конечно, чужая, но знает уже достаточно, чтобы скрыть это. Рассыпанные буквы, ничего не значившие много месяцев назад, начали складываться в слова. Когда торговцы расхваливали свои товары, она запоминала их названия, а когда в воздухе, как по волшебству, зарождалась музыка, она понимала, в чем дело, и не удивлялась. Ей казалось, что всю прошлую жизнь она ходила по тонкой проволоке, а сейчас твердо стоит обеими ногами на земле.

Люди бродили от прилавка к прилавку, потягивали горячее вино, ели мясо на шпажках, кутались в бархатные плащи, покупали магические амулеты, но Лайла шагала мимо с гордо поднятой головой, напевая про себя. Петляя между киосками, она направлялась к дальнему концу рынка. Глазеть она будет позже, когда придет время, а сейчас она шла по делу.

Над берегом, будто красная луна, высился дворец. И там, на дальнем конце рынка, у самой лестницы, она нашла нужную палатку.

В прошлый раз Лайла не смогла прочитать вывеску над входом. А теперь она уже достаточно знала арнезийский.

«Ис Постран».

«Гардероб».

Коротко и ясно – здешнее слово «гардероб», как и по-английски, означало и одежду, и место, где она хранится.

Полотнище, служившее дверью, было усеяно мелкими колокольчиками, и под рукой Лайлы они зазвенели. Переступив порог, она словно очутилась в хорошо натопленном доме. Светильники по углам щедро разливали не только свет, но и живительное тепло. Лайла осмотрелась. Когда-то задняя стена была покрыта масками, но теперь ее украшали зимние вещи – шляпы, шарфы, плащи, какие-то странные предметы одежды, сочетавшие в себе все эти три функции.

Возле одного из столов, силясь достать что-то закатившееся, опустилась на колени кругленькая женщина с темной косой, уложенной вокруг головы.

– Ан эсто! – воскликнула она, услышав колокольчики, и тихо обругала потерянную вещицу. – Ага! – Она наконец-то отыскала пропажу и сунула в карман. – Соласе. – Она встала, отряхнулась, обернулась к двери. – Керс… – И вдруг расплылась в улыбке.

Четыре месяца прошло с тех пор, как Лайла зашла в палатку к Калле, залюбовавшись масками. Четыре месяца назад хозяйка лавки продала ей маску дьявола, плащ и пару сапог – с этого началась ее новая личность Лайлы. Новая жизнь.

Прошло четыре месяца, но глаза Каллы радостно вспыхнули – она узнала гостью.

– Лайла, – протяжно пропела она.

– Калла, – отозвалась Лайла. – Ас эшер тан вес.

«Надеюсь, у вас все хорошо».

Женщина улыбнулась.

– Твой арнезийский стал лучше, – сказала она по-английски.

– Пока не очень, – ответила Лайла. – Ваш королевский, как всегда, безупречен.

– Токк. – Она разгладила темный фартук.

Эта женщина пробуждала в душе у Лайлы тепло и симпатию – чувства, которых она всегда боялась, но сейчас даже не пыталась их подавить.

– Долго тебя не было.

– Ходила по морю, – ответила Лайла.

– Сюда вместе с тобой прибыл народ со всего света. – Она задернула штору над входом. – На Эссен Таш. Самое время.

– Это не совпадение.

– Значит, посмотреть прибыла?

– Мой капитан участвует в состязаниях, – ответила Лайла.

Глаза Каллы широко распахнулись.

– Ты приплыла с Алукардом Эмери?

– Вы его знаете?

Калла пожала плечами:

– Слухами земля полнится. – И помахала рукой, будто развеивая дым. – Что привело тебя ко мне? Хочешь новый плащ? Может, зеленый или синий? Черный этой зимой не в моде.

– Мне все равно, – ответила Лайла. – Этот плащ мне как родной.

Калла усмехнулась и провела пальцем по рукаву Лайлы.

– Почти как новый. – И вдруг прищелкнула языком: – Одному богу ведомо, что ты в нем пережила. Это что, прореха от ножа?