Тени Солнца

— Вроде гостей с холода встречают теплым ужином, — Каз уже успел раздеться и повесить заледеневшую шубу на печку. Зара сразу обратила внимание, что его привычная одежда изменилась на более теплую. Даже с расстояния она легко могла почувствовать колкость шерсти на черном свитере. Особенно заметно отрасли темные прядки волос.

— Я думала, что ты невосприимчив к холоду.

Каз закатил глаза, но продолжал ухмыляться. Их завсегдашние маленькие перепалки веселили его. Он каждый раз гадал, что придумает Зара, чтобы его поддеть. И он не отставал. Снова и снова прокручивая в голове слова их будущих встреч. Это было так занимательно, что он почти начал записывать все выдуманные им фразы.

— Снег за пазухой не нравится никому.

Она хмыкнула, копируя его выражение лица, так же изгибая губы. И все же, девушка поставила греться воду и даже пододвинула чугунок к огню. Каз считал, что их дружба значительно окрепла со времен Белтайна. По крайне мере, он видел, как быстро тает лед недоверия в зеленых глазах.

Проснувшись ото сна, на заплетающихся ногах, к нему подбежал щенок, при этом отважно тявкая на незваного гостя. Улыбнувшись, Каз легко поднял его и слегка подбросил к потолку. Щенок тут же удивленно замер.

— Так, значит ты у нас Пушок, — весело начал Морозов, смотря в черные глазки. Щенок выглядел потерянным и больше не пытался показать свою отвагу. Поняв, что победить противника у него сегодня не получится, он раздосадовано тявкнул и забрыкался в руках. Каз засмеялся еще громче и обратился к Заре. — Это не Пушок, а… Пушище какое-то!

Оказавшись на полу, Пушок нашел занятие поинтереснее, а именно исследование большущих сапогов Каза, вдвое больше его самого. Увидев в них достойного соперника, он набросится на один из них, вцепляясь мелкими зубками, так и не сумев оторвать их от пола.

На этот раз настал черед Зарины заливаться смехом.

— Кажется, твои сапоги решили принять поединок.

Морозов её веселья не разделил. Он отнес щенка к спящей матери, а сам присел за стол, рассматривая, как некогда ярко-зеленые ветви можжевельника, что они нарвали когда-то осенью, пожухли и осыпались. Его не было здесь больше месяца.

И, конечно, он не собирался говорить, что много раз думал, как сбежать сюда, в чужой край в маленький домик на опушке. Не собирался говорить ни, как завидовал Владу, что тот мог куда чаще него выбираться из Черногорья, ни как расспрашивал его, после таких приключений.

Власов знал цену информации не хуже, чем его отец военную тактику. Давал малую дозу, растягивая подробности на несколько дней, как и свое веселье. Казу пришлось вызвать друга на показательный бой копьями, лишь бы узнать крупицы новостей с западных земель.

И все же, он сидел здесь, в доме той, кто на равных с ним. В доме той девушки, от которой у него тайн больше, чем снега за окном. Сегодня он решит сказать все: как испугался, когда Чернобог схватил её за горло, как удивился, узнав в колдунье свою подругу и как рад, что будет коротать столетия, стоя с ней в одном Кругу.

Она достойна знать правду, как никто другой.

— Ты говорил, что это я могу тебя рассматривать сколько захочу. А теперь не сводишь с меня глаз, — Зарина поставила две кружки на стол. От них пахло жимолостью и соснами. Каз осознал, что никогда не пил одно и то же здесь, каждый раз напиток был другим. И как только он думал, что определился с любимым вкусом, то появлялся новый, затмевающий предыдущий. Следом за кружками, на стол опустилась тарелка с толчеными овощами. Только после этого девушка смогла присесть.

— Разглядывай меня сколько хочешь. Могу даже нарисовать портрет, чтобы ты могла любоваться им ночами.

— Думаешь, мне следует повесить его на стену, скажем, рядом с кроватью?

О, Кузнец, она издевалась над ним и ему это нравилось. Каз облокотился на спинку стула, чувствуя, как шерстяной воротник покалывает шею. Чувствительность в такие минуты обостряется до предела — он мог с легкостью расслышать её глубокое дыхание и треск поленьев. Ему даже были видны расширенные зрачки. Не было привычного тихого звона бусин — волосы колдуньи волнами спадали куда-то за спину, лишь несколькими прядками падая на лицо.

Морозову не следовало смотреть на нее так.

— Можешь хранить его где угодно, — с каким трудом он сказал эти пять слов. Мысли путались, а свитер колол, наверно из-за непривычного тепла в помещении. Гнездец редко протапливали, лишь в самые морозные дни, когда солнце не вставало из-за великих гор несколько суток. Сейчас же Каз чувствовал, что горит.

— Я найду ему место.

Тягучая тишина недосказанности нависла над столом. Нераскрытые тайны, охраняемые пуще сундука с золотом, так и грозились выйти наружу, раня своей резкостью и горькостью. Правда тоже отдавала горечью у него на языке.

Каз набрал воздуха в лёгкие, сжал пальцы и выпрямил спину. Не забыл попросить богов о помощи и их благосклонности. Он уже нарушил сотню правил до появления в Западных землях, а потом нарушил десяток в них. Если он откроет свой секрет Заре раньше времени, то нарушит еще одно, а если нет — то не сможет договориться с совестью.