Шуя прерывисто дышит, еще не веря, что победил так просто. Щека продолжала ныть, опухая и краснея, а снег, не смотря ни на что, спокойно опускался на землю. Запихнув кликни в ботинки, возвращается он к своему наставнику почти бегом, боясь, что случилось страшное.
Кровавый след тянулся к лежащему телу хранителя Южной земли. Мужчина тяжело дышал, держась из последних сил в сознании. Потрескавшиеся губы что-то непрерывно шептали.
— Как он? — опустился на колени перед наставником Шуя. Мирослава, бледная, словно снег, показала на торчащую из ноги стрелу, она не решалась её трогать.
Решительным движением, Шуя поднял наставника, закину его руку себе на плечо. Мужчина тяжко застонал, от его боли стало плохо всем.
— Ну, потерпи, старик, сейчас дойдем до какой-нибудь деревни, осядем ненадолго, подлатаем тебя. Увидишь, ты еще, быстрее прежнего, по земле ходить будешь, — затараторил парень, шагая по течению. Он все еще боялся, что северное войско пойдет за ними, но и выбора у него не было. Жизнь наставника висела на волоске.
Спустя час, когда снегопад полностью стих, они вышли к небольшому поселению. Дым из труб приветливо говорил о тепле и домашнем уюте, а крупные двора о зажиточности. Почти обессилив, Шуя остановился отдышаться. Сил почти не осталось — несколько раз он заговаривал боль, грел магией тела. Прикрыв глаза от усталости, он посмотрел на Кама, тот с трудом переставлял ноги, но упрямо держался в сознании.
Каждый вздох уже был победой над смертью.
Возле первых домов, ноги подкосились, несколько раз они почти падали в сугробы. Вовремя набежал народ, помог подняться, дойти до ближайшей хаты. Шуя мог разве что пробормотать про нападение, прежде, чем потерять сознание. Рядом с ним оставалась Мира, она быстро рассказала селянам об их беде, кружилась вокруг них, хотя сама едва держалась. В тот момент Шуя подумал, что разделить трудности с другом, оказывается, не так трудно.
Глава 21
С того момента, как пираты привезли её в Тихую Гавань, она никогда не оставалась надолго одна. Айсулу не держали в клетке или оковах, как она изначально думала. Иногда её сопровождал Рунар, но чаще Дассия, девушка, что делила с ней комнату. Она работала на первом этажа и, так же, как Лале, разносила еду. Никто не боялся её побега, так как знали, что бежать Айсулу некуда.
Плакать больше не хотелось. Айсулу все выплакала — до последней капли. А еще поняла — мертвым нет дела до её слез. Плакать нужно по живым, по тем, у кого сердце бьётся. Значит, ей нужно как-то обживаться на Одиноких островах. Неприветливый и дикий, с запахом пороха и пьяными песнями народ пугал. Но она привыкнет, нужно только постараться.
Снова залетали чайки, свободные и глупые, не понимающие ценности этой свободы.
— Знаешь, когда я увидела тебя в первый раз, то подумала, что парни привезли дикарку, — короткие кудряшки подпрыгнули на голове Дассии. Она полчаса пыталась привести волосы в порядок, но это удавалось с большим трудом. — Но сейчас ты чуть больше стала похожа на девушку.
В первый час ее прибытия в таверну Морского дьявола, сразу после того, как Айсулу осталась одна, она дала волю слезам. В таком виде — залитой слезами и по-прежнему грязной, её нашла Дассия. Та, как смогла, успокоила, накормила и дала помыться. Только когда окровавленная ночная сорочка осталась в одной из дальних комнат, Айсулу почувствовала себя чуть лучше.
— Когда твои парни напали на меня, они тоже были похожи на дикарей, — буркнула девушка, поджав губы. Дассия захохотала, наконец, откладывая расческу. На загорелом лице сияла улыбка, она подлетела к Айсулу и потрепала её за щеку.
— Не бурчи, голубка. Каждый зарабатывает, чем может.
— Разве нельзя зарабатывать честным трудом?
— Это неинтересно, — девушка плюхнулась на кровать. До её рабочей смены было еще немного времени. — Быть пиратом — это ощущать свободу. Мы не зависим от устоев власти, делаем что хотим, грабим, кого хотим. И самое главное — берем что хотим.
— Но почему ты тогда не ходишь в море, как остальные? — Айсулу недавно поняла, что не замечала женщин пиратов на корабле.
— Из-за морской болезни. Трудно грабить корабли, когда твой желудок хочет выкинуть содержимое за борт. А еще из-за глупой приметы, в которую верит большая часть архипелага.
Айсулу замолчала в непонимании, а Дассия закатила глаза.
— Женщина на корабле — быть беде. Касьян, конечно, не из суеверных. Он пару раз брал в команду женщин, но никто из них надолго не задерживался. И не мудрено, наш капитан страшный сердцеед. В его списке даже младшая дочь главного визиря. Но, будь его воля, он добрался б и до султанского гарема.