Тени Солнца

Балуба, зажатый в проеме, как в ловушке, не мог защититься. Он поднял голову и открыл рот. Керри замахнулся, словно собираясь рубить дрова, и вложил в удар все свои силы. На ноги Брюсу хлынул поток крови. Клинок переломился у самой рукояти и застрял в черепе туземца.

Тяжело дыша, Керри выпрямился и быстро огляделся. С одной стороны балуба лезли на мост через перила. Мокрая кожа поблескивала в свете звезд. На мосту лежал труп бойца со свернутой шеей. В руках солдат все еще крепко сжимал винтовку. Раффи и остальные отстреливались на другой стороне моста.

— Раффи! — крикнул Брюс. — Сзади! Лезут через перила!

Бросив бесполезную рукоять ножа, Керри побежал к телу солдата за винтовкой, но на него кинулся балуба. Брюс увернулся от клинка и, схватившись с туземцем, покатился вместе с ним по мосту. Скользкое, верткое тело противника воняло, как прогорклое масло.

Брюс нащупал нерв у туземца на локте и надавил что было силы. Балуба взвыл и выронил нож, который со стуком упал на деревянный настил. Одной рукой обхватив противника за шею, Керри потянулся за штыком. Туземец попытался вцепиться Брюсу в глаза и уже поцарапал ему нос, но Керри выхватил штык и, приставив к груди противника, всадил внутрь. Сталь заскрежетала по ребру, а балуба стал сопротивляться еще отчаяннее. Брюс повернул лезвие, а другой рукой запрокинул голову врага назад. Кончик штыка вонзился в промежуток между ребрами. Плоть подалась, словно девственная плева, и штык вошел внутрь на всю длину. Туземец дернулся, и штык повернулся в руке Брюса.

Брюс не стал дожидаться смерти врага. Вытащив клинок из упругого тела, он встал на ноги. В этот момент Раффи сбросил в реку очередного туземца. Брюс вырвал винтовку из рук погибшего бойца и подбежал к перилам. Балуба сплошным потоком лезли на мост, нижние с криком подпирали верхних.

«Как из дробовика по воробьям на заборе», — мрачно подумал Керри и одной длинной очередью расчистил перила. Затем перегнулся и высадил оставшиеся патроны в опоры моста. Перезарядив винтовку, он понял, что все кончено: туземцы попрыгали в реку, и над поверхностью воды поплавками виднелись их головы. Керри огляделся. Трое солдат добивали штыками раненого балуба. Туземец жутко выл.

Брюс отвернулся.

Из-за деревьев показался серп луны, окруженный сиянием.

Керри зажег сигарету. Отвратительные звуки позади него стихли.

— Вы как, босс?

— Нормально. А ты, Раффи?

— Жажда замучила. Надеюсь, никто не опрокинул ящик.

«Всего четыре минуты от первого выстрела до последнего», — подумал Брюс. Вот что значит война: семь часов ожидания и скуки и четыре минуты безумия. Да и не только война. Вся жизнь такая.

Тут у него задрожали ноги, и к горлу подступила тошнота — запоздалая реакция.

— Что у вас происходит? — крикнули из лагеря. Брюс узнал голос Хендри. — Все в порядке?

— Атака отбита, — ответил Брюс. — Все нормально. Идите спать.

«А сейчас надо быстро сесть», — сказал он себе.

Кроме татуировок на щеках и лбу, лицо мертвого балуба ничем особенно не отличалось от лиц бамбала и бакуба, из которых в основном состоял отряд Брюса.

Брюс посветил на труп фонариком: тощие, но мускулистые руки и ноги, выпирающий от недоедания живот, уродливое тело. С отвращением Брюс снова направил луч на лицо: жесткие угловатые грани скул и черепа, приплюснутый нос, толстые губы оттянуты назад, обнажая остро заточенные, как у акулы, зубы.

Из темноты возник Раффи.

— Это последний, босс. Я сброшу его в реку.

— Ладно.

Сержант-майор с кряхтением нагнулся — и тело с плеском шлепнулось в воду. Раффи вытер руки о перила и сел рядом с Брюсом.

— Обезьяны, чтоб их… — В голосе Раффи звучала горечь межплеменного раздора, обычного для жителей Африки. — Вот избавимся от ооновцев, работенка еще та предстоит. Эти балуба надолго запомнят урок.

«И вот так всегда и везде, — подумал Брюс. — Иудеи и язычники, католики и протестанты, черные и белые, бамбала и балуба».

Он посмотрел на часы. До рассвета оставалось два часа. Нервная реакция на физическое насилие поутихла, и рука, державшая сигарету, больше не дрожала.

— Они больше сюда не сунутся, — сказал Раффи. — Ложитесь спать, я покараулю.

— Нет, спасибо. Я побуду с тобой. — Нервное возбуждение не отпускало, и сон не шел.

— Пива хотите?

— Спасибо.

Брюс потягивал пиво и смотрел на кольцо костров вокруг лагеря — красные пятна тлеющих углей. Керри знал, что Раффи прав: этой ночью балуба не вернутся.

— Как тебе свобода?

— В каком смысле, босс? — Вопрос поставил Раффи в тупик, и он вопросительно посмотрел на Брюса.

— Ну, после того, как бельгийцы ушли.

— Думаю, что хорошо.

— А если Чомбе сдастся центральному правительству?

— Этим сумасшедшим арабам? — зарычал Раффи. — Им только и нужно что наша медь. Придется им встать пораньше, чтобы ее заполучить. Тут мы в седле.