Тени таятся во мраке (СИ)

И?.. И как теперь мне с ЭТИМ жить!? Как? Скажите, на милость!

Только не смейте перед нами с Государыней оправдываться, не тот случай.

Молчите? Так то… А ответ, между прочим, подсказал осуждаемый всеми вами мой дядя и любимый брат отца, Великий князь Алексей Александрович. Он путешествовал по Америке. После чего однажды сказал мне: «Эти янки далеко пойдут, поскольку стараются не рубить с плеча в горячке. Слишком многих достойных и талантливых людей их народ потерял в те времена, когда выживал первым выхвативший револьвер. В жизни и в делах у американцев ныне иной принцип — каждой собаке дай укусить дважды.»

Мы не американцы, людей с псами не ровняем. Но и у янки поучиться не грех…

Я прощаю Вам, Михаил. Но эта мерзость — Ваша ложь — была в первый и последний раз. Поняли меня, надеюсь?

Теперь, по поводу второго вопроса наших просвещенных смутителей спокойствия, который милый ортодокс Победоносцев ставит по важности превыше первого. И здесь, надо отдать должное, с ним нельзя не согласиться. По поводу вопроса «Что делать?..»

С Вами, Василий Александрович, будем с ним разбираться.

Вы ведь далеко не столь юный человек, коим выглядите. Вы — офицер с огромным военным опытом, профессионал высочайшей пробы. И Вы — искренний патриот нашего Отечества, в чем я не имел ни малейшего повода усомниться. Но, хоть я и не был в вашем распрекрасном XXI-ом веке, теперь я понимаю со всей отчетливостью, что его отличия от нашего нынешнего времени велики. Весьма велики. И они отнюдь не только в машинах или общественном устройстве. Поэтому, давайте не будем затрагивать вопросов чести или совести. Останавливаться на моральных аспектах случившегося смысла не вижу. Пока. Тем более, что Вас, в отличие от Михаила, прямо ни о чем таком я не спрашивал.

Сначала нам требуется прояснить главное. Судя по всему, в основе Вашего решения утаить от Нас с Государыней столь важную информацию, лежали соображения высшего порядка. Некие обоснованные опасения. Не зря же Михаил упомянул Вашу «безупречную логику». Следовательно, существует и некая причина, объясняющая Ваш поступок…

Так скажите, почему Вы мне до сих пор не доверяете, Василий Александрович?

***

«Сработало! Величество главным ответчиком по делу назначил меня, а не Вадика. И не мудрено: выполнил студент ценное указание по переводу всех стрелок на «товарища куратора» изящно, даже артистично. Посему и бит будет за свой болтливый язык сильно, но аккуратно. Хотя надо бы, по совести, самовлюбленному поросенку портрет конкретно подрихтовать, чтобы на всю жизнь памятка осталась, особенно учитывая здешний уровень стоматологии и пластической хирургии.

Однако, по логике вещей, Николаю и самому нет резона стирать Вадима в порошок. Наоборот: он нужен ему. И как врач для сына, и как «свет в окошке» у любимой младшей сестренки, и как ценный советчик с багажем уникальных знаний, и как генератор идей, на этом самом багаже знаний основанных. А то, как царь сейчас «тряхнул за грудки» нашего вундеркинда, обоим только на пользу. Этот «наивный чукотский вьюнш» должен четко уяснить наконец, в какой каше варится. Чтоб впредь не расслаблялся…»

— Прошу прощения, но Вы не во всем правы, Ваше величество. О каком-то серьезном недоверии речи не идет. Во всяком случае, после Манифеста, зачитанного флоту Вашим братом во Владивостоке. Но в главном Вы не ошиблись: у меня есть серьезные резоны не вываливать на Вас известные мне факты неурядиц в семействе Романовых. Вернее, были до этой минуты, Вы ведь решительно намерены настоять на рассказе о них, не так ли?

Только сначала, чтобы снять опасения Вашего величества в злонамеренности моего долгого умолчания, поскольку таковые возникли, прошу дозволения кое-что пояснить Вам и Государыне Императрице.

Во-первых, я сам намеревался рассказать Вам все. Когда узнаю Вас получше. Но — тет-а-тет и лишь в том случае, когда появятся объективные предпосылки для введения Вас в курс этих дел, а также когда исчезнут щекотливые моменты, позволяющие заподозрить меня в двурушничестве. К сожалению, сейчас таковые присутствуют.

Так, Вы можете подумать, что мой рассказ о морганатических союзах, заключенных Вашими родственниками вопреки запретам, и с последующим прощением ослушников, это своеобразная «протекция» для того, чтобы склонить Вас на дозволение брака Вашей сестры Ольги Александровны с господином Банщиковым. Вы даже можете воспринять это за попытку влезть в Вашу семью с некими, далеко идущими планами.

Вы можете решить, что рассказ об «августейшем бунте» ряда великокняжеских особ, приведшем, в итоге, к принуждению Вас к отречению в 1917-м году, причем и за себя, и за Алексея, это попытка давления на Вас в вопросе дозволения для ИССП оперативной разработки скомпрометировавших себя членов правящей фамилии.

Наконец, Вы можете посчитать это огульным оговором, попыткой известной группы лиц ограничить Ваше общение с родственниками, в целях усиления влияния на Вас этой самой «группы».