Тени таятся во мраке (СИ)

Правда, до этого не дошло, поскольку брат с сестрой и Аликс на Василии буквально повисли, умоляя его «дать слово не калечить бедного мальчика». Стыд и срам! Хотя, по делу, поколотить его надо было. Но как душевно прозвучало: «Не прокатиться ли нам до города вместе, а, господин главный трепач и обманщик?..»

Только Мишкин своего друга и сумел утихомирить. Возможно, я был не прав, когда утром не позвал брата, но мне совершенно не улыбалось, чтобы он услышал историю про его бульварный романчик с женой нынешнего военного агента в Стокгольме. Это уже без меня, когда мы с Василием вышли на воздух посекретничать, оставив общество ужинать, Ольга его вызвонила. Заварила кашу, словно девчонка, вот и мечется, заступников ищет…

Так, может, разрешить им? Тем более, что после развода с Ольденбургом перспектив на ее удачный династический брак практически нет. Надо подумать. Хорошо подумать. Но сначала разберемся с грешниками из родни, ждущими амнистии. А также с Николашей и Кириллом, перед этим выдержав очередную истерику матушки из-за Витте с компанией. И из-за финнов с жидами…»

Эпилог

Эпилог

Санкт-Петербург. Май — июнь 1905-го года

Первый раскат грома, о котором Курлов предупреждал генерала Трепова в кабинете у Зубатова, грянул через пять дней после приснопамятного выяснения отношений между Императором и иновремянами, из-за сокрытия последними информации о дрязгах в семье Романовых. Шарахнуло так, что уши позакладывало не только в России, где в питерских Сферах случилось форменное землетрясение. Грозовой рокот этот произвел шокирующий эффект и далеко за ее пределами.

За один-единственный день для «Таймс», «Фигаро» и «Вашингтон Пост» российский царь Николай из робко тушующегося в блеске матери и супруги, придавленного короной покойного папаши тихушника, преобразился в широко известного сказочного персонажа, порожденного болезненной фантазией меланхолично-печального датчанина.

В кого именно? Да, в Гадкого утенка, конечно! Подросшего и готового к чудесному преображению. Только не в Прекрасного лебедя в сверкающих доспехах рыцарственно-добродетельного Лоэнгрина. А в хитрого, коварного, византийско-славянского деспота с варварским, азиатским душком. Вроде Ивана Васильевича, Петра Алексеевича или Павла Петровича. Короче, «Чингиз-хан подкрался незаметно…»

Так что же произошло? Какое событие привлекло к себе столь пристальное вимание мировой «независимой» прессы, как и всех без исключения русских газет общественно-политической направленности? Слава Богу, ничего не взорвалось, не сгорело, не утонуло. Массовых жертв среди мирного населения также удалось избежать. Просто, отужинав на серебре в кругу домочадцев в воскресенье, утром понедельника, пятого июля, господин Витте, а с ним, за компанию, и адмиралы Авелан, Верховский и Абаза, завтраки получили на оловянных подносах в индивидуальных «нумерах» Трубецкого бастиона.

К счастью для них, в это время года казенная жилплощадь в Петропавловке была довольно сухой и теплой. Так что физическому здоровью бывших председателя кабинета министров, управляющего морведа, члена Адмиралтейств-совета и управделами ОКДВ, на первый взгляд, ничего не угрожало. Пока, во всяком случае.

Почему бывших? Потому, что на время следствия по возбужденному ИССП делу «О неготовности вооруженных сил и индустрии к боевым действиям в начальный период агрессии Японии на Дальнем Востоке», по распоряжению Государя все они, кроме Сергея Юльевича, и так находившегося не у дел, отстранялись от служебных обязанностей до оглашения окончательного судебного вердикта.

Экс-военному министру и главнокомандующему армией в Маньчжурии повезло больше. Царь не согласился с представлением Зубатова, и переезд генерала Куропаткина на Заячий остров не состоялся. Он был помещен под домашний арест…

Ничего подобного в условиях победоносно завершенной военной компании история Российской империи в своих богатых анналах не хранила. Разве судят победителей? Ведь именно в годы активной деятельности господ-фигурантов на ответственных постах был выстроен тот флот, подготовлена та армия, чьи знамена только что были покрыты славой у Шантунга и Дальнего, под Токио и Ляояном.

Однако судебная коллегия Особого присутствия имела иные резоны. Основаны они были на мнениях, созвучных высказанному Великим князем Михаилом Александровичем в нашумевшем интервью, данном им американцу Джеку Лондону на крейсере «Память Азова» во время триумфального возвращения брата Императора из японской столицы во Владивосток.