Тени трона. Сага о Гленарде, том второй.

Потом скоморохи вместе с певицами станцевали веселую крестьянскую джигу, высоко подпрыгивая, выкидывая вперед и высоко задирая ноги, и стремительно крутясь на месте. Музыка и пение продолжались. Гости разбрелись и разбились на небольшие группки, обсуждая новости и незлобно споря по самым разным вопросам: от охоты до политики.

Гленард, оставив Лотлайрэ весело обсуждать последние веяния столичной моды с Мари ан Верверриг и Мисси ан Треудан, налил себе еще вина в высокий кубок и вышел на балкон немного подышать свежим воздухом.

Воздух оказался действительно свежим. Было намного холоднее, чем он ожидал. Наступающая осень решила напомнить о себе. Впрочем, было сухо и безоблачно. Справа, высоко над головой, светил убывающий, как всегда во время осеннего равноденствия, месяц, а с другой стороны, подальше от его света, переливались высокие звезды. Пахло морем и дымом печей Белого города.

У мраморных перилл балкона Гленард увидел знакомую кругленькую мужскую фигуру. Донрен стоял в одиночестве и пил вино прямо из кувшина, смотря в небо.

- Я не помешаю тебе, Донрен? – тихо спросил, подходя к нему, Гленард.

- Конечно нет. Я просто вышел подышать и посмотреть на звезды. Буду рад твоему обществу, Гленард. Хочешь вина? – спросил он, протянув Гленарду кувшин.

- Спасибо, у меня есть, - улыбнулся Гленард, подняв кубок. – Прохладно сегодня.

- Ну, что ты хочешь, - пожал плечами Донрен, – завтра уже первый день осени. Теперь с каждым днем дни короче, а ночи холоднее. Как говорится, зима… Эээ, скажем так, уже скоро наступит.

- Ну, до зимы еще месяца два, как минимум. Впереди нас ждет сезон разноцветных деревьев.

- И в Рогтайхе это необычайно красиво. Особенно после Самхайна. Именно тогда все краски заиграют в полную силу.

- У нас на севере, где я вырос, на Самхайн уже выпадает первый снег. А и здесь, и во Флернохе это только середина осени. Знаешь, у нас на севере есть легенда, что после Мабона, осеннего равноденствия и до самого зимнего солнцестояния, Дублахада, или как его называли альвы, Канельгеафа, в небе можно увидеть всадников с лицами призраков, скачущих на скелетах коней. Вот только увидеть их можно только один раз, потому как это вольные охотники, призраки мертвых альвийских королей, забирающие души заплутавших осенью спутников в свою свиту. Говорят, на Самхайн они приобретают особую силу и стучатся в дома людей, а кто откроет им дверь, всех забирают.

- Здесь, в Рогтайхе, ходят другие легенды. О людях-рыбах, которые осенью приходят в рыбацкие деревни и забирают к себе под воду красивых девушек. Потом девушки возвращаются, но уже беременными от своих похитителей. Они рожают странных детей, которые больше плавают, чем ходят. А потом они вместе со своими матерями убивают своих соседей, и уходят снова под воду, где поклоняются гигантскому спящему демону в виде огромного то ли осьминога, то ли дракона, то ли человека, живущему в пещере подводной горы. Он спит, но он может влиять на разум людей под водой и даже на земле, приходя в их сны ужасающими кошмарами. Говорят, на Самхайн некоторые рыбацкие деревни полностью уничтожаются, поскольку все их жители уходят под воду и, утонув, присоединяются к прислужникам спящего демона. И еще говорят, что если пробудить того демона, то он со своими подводными слугами уничтожит весь мир.

- Людям свойственно придумывать чудовищ, Донрен. Интересно, почему?

- Я когда-то где-то читал мнение о том, что люди придумывают чудовищ, чтобы оправдать свое чудовищное поведение. Дескать, мы творим зло, но придумываем чудовищ, чтобы показать, что есть большее зло, а есть меньшее. И то, что творим, есть меньшее зло, которое, если подумать, всё равно есть зло. Но я сам думаю, что чудовищ вызывает незнание. Нам свойственно бояться того, что мы не знаем, и это нас, порой, спасает. Мы не знаем дороги через чащу, населяем ее чудовищами, и не лезем туда, где нас съедят волки или где мы просто заблудимся. Мы не знаем, что в морской глубине, и тоже населяем ее чудовищами, олицетворяющими, на самом деле, наш страх перед непреодолимой силой природы, которая иногда смертельно опасна для нас. Те, кто преодолевают эти страхи, становятся первооткрывателями и ведут нас, всё человечество, вперёд. Но сколько таких погибает, так ничего и не открыв? Просто пойдя по неверному пути, или не учтя всех опасностей. Чудовища олицетворяют наши страхи, наше незнание. Кроме того, нам порой просто интересно придавать обычным событиям романтическую окраску. Не волки какого-нибудь Джока растерзали по пьяни, а злобные кикиморы. Не сама Маришка заблудилась, а леший ее в чащу завел. Не просто корова от болезни умерла, а на нее злая ведьма порчу навела. Так красивее.

- Ну, и просто пугать других нам почему-то нравится, - подхватил Гленард. – Пугая другого, взрослого или, особенно, ребенка, мы чувствуем свою власть над ними, упиваемся ей, пусть и на секунду. Считаем себя смелыми, а других трусливыми и недостойными слабаками.

- Ага, до тех пор, пока сами не окажемся ночью в чаще.