Тени утренней росы

Том что-то крикнул. Нейл отозвался. Они были довольно далеко, поэтому разобрать слова удавалось не всегда.

– Нейл зовет его, – сказала Мэдж. – Зовет туда дальше, в пещеры.

Так оно и было. Присмотревшись, я увидела, как шевелятся губы Нейла, и почти услышала слова: Do it for me…[42]

Медленно, но непреклонно они ползли друг за другом по освещенному солнцем склону горы. Две жалкие человеческие фигурки за несколько минут до падения вниз. Есть ли у них хоть шанс уцелеть? С другой стороны, монахи ползали же по этому склону в шестом веке от Рождества Христова…

– На кой черт им понадобились эти пещеры? – спросила Мэдж. – Ну, драка… это ладно. Но зачем же так рисковать?

– Думаю, они просто иначе устроены. Не так, как мы с тобой. И нам этого не понять.

Мэдж окинула страдальческим взором окружающие нас со всех сторон отвесные скалы. Иссушающая разум дикая красота. Нигде, кроме как здесь, я не встречала таких бесподобных сочетаний белесо-серого, бежевого и золотого. Сколы и трещины серых камней горели червонным золотом и в тени, и на свету.

Говорить было не о чем, но молчать Мэдж, как многие молодые девушки, просто не умела. Поэтому я не очень удивилась, услышав:

– Кто такие куреты?

– По преданию, они охраняли колыбель младенца Зевса на Крите, заглушая его плач криками, плясками и громкими ударами мечей о щиты, чтобы его местонахождение не стало известно кровожадному Кроносу.

– Да, но кто они такие?

Две человеческие фигурки на каменистом склоне достигли ближайшей пещеры и скрылись внутри.

– В некоторых источниках так называют полумифическое первое население Акарнании и Этолии, а также тайный мужской союз, члены которого исполняли обязанности жрецов святилища Загрея и Зевса-Критагена на горе Ида. Во времена Гомера они уже обладали достаточным могуществом и известностью. Позже их стали отождествлять с корибантами, дактилями и тельхинами – демоническими существами, входившими в свиту Реи-Кибелы.

– Интересно… Где, ты говоришь, находилось это святилище? На горе Ида? Там же, где пещера Зевса?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Святилище находилось.

Находилось? Или… находится?

– Да, там. В пещере, где стояла колыбель. Известно, что ее регулярно посещал царь Минос, и там раз в девять лет ему являлся сам Зевс. Но то было раньше. Сейчас – не знаю.

Мэдж посмотрела на меня, как на тихую сумасшедшую.

– Что значит «сейчас – не знаю»? Хочешь сказать, это тайное общество, этот мужской союз, существует до сих пор?

– Если кто-то об этом и знает, то только местные жители. А я туристка.

Жрецы идейских куретов в XXI веке.

Пришлось потрудиться, чтобы найти такого человека, убедить его поделиться со мной своим знанием, а потом… потом найти в себе мужество принять этот дар, что само по себе непросто.

– Что же они там делают? – простонала измученная ожиданием Мэдж.

Действительно, что? Я вспомнила пещеры Маталы, закрыла глаза и бросила свое сознание через пропасть между склонами гор в надежде дотянуться до Нейла и Тома. Как я это сделала? В точности не знаю. Я даже не уверена в том, что мне это удалось.

Горячее, прерывистое дыхание. Пальцы, соскальзывающие с потной шеи. Белеющие в полумраке крепко сжатые зубы. Хочу кое-что сказать тебе, Нейл… Брось, Том, теперь это ни к чему… Пальцы, ласкающие до боли.

Ты чувствуешь, Нейл? Быстрые движения языка, слизывающего кровь с твоего разбитого лица. Вкус этой крови на губах молодого, полного сил врага. На губах, которые встречаются с твоими губами в тот самый миг, когда ты уже готов просить у него прощения вторично – за то, что еще только собираешься сделать с ним.

14

День получился кошмарный. Кошмарный день. Но и незабываемый по-своему. Именно в этот день я сделала еще один шаг к пониманию и окончательному пересмотру своего отношения к Нейлу. Я перестала считать его несчастным. Я перестала его жалеть. Вернее, перестала навязывать ему ту эгоистичную форму жалости, в которой он не нуждался. Он не рассматривал свое состояние как трагедию. Это я рассматривала его состояние как трагедию – ведь мне предстояло его потерять. Так не была ли моя жалость к нему всего лишь плохо замаскированной жалостью к себе? Если да, это следовало прекратить немедленно. Если нет, прекратить это следовало все равно.