Тени в холодных ивах

Жарова вернулась быстро, буквально ворвалась в кабинет:

– Сергей Иванович, он ушел! Вот прямо с урока и ушел. Сказал детям, что у него образовалось какое-то важное дело, и… сбежал! Я же предупредила коллектив о вашем приходе, о том, что всех будут допрашивать, и он исчез… Думаете, это он убил Фионову?

– Если его нет, то позовите, пожалуйста, Зою Михайловну Филиппову.

– Филиппову? – растерянно переспросила Жарова. – Но она сегодня не вышла на работу…

13

Вот и нарушила все запреты. Сорвалась с оси. Пустилась во все тяжкие. Отдалась мужчине, которого почти и не знала. Совсем башку снесло! Сестры нет, теперь можно распутничать. Была бы жива Марина, вряд ли я осмелилась бы второй раз в жизни ночевать у мужчины. Мне и первого раза хватило. И если уж она тогда, когда я осталась у Ильи, и мы даже ни разу не поцеловались, устроила мне грандиозный скандал, обзывала меня самыми последними словами, то что говорить про сегодняшнюю ночь? Да она засадила бы Илью за решетку! Одним увольнением бы точно не обошлось!

Моя голова лежала на его плече, а его рука обнимала меня даже во сне. Я боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его. Была глубокая ночь, в окно спальни светила яркая луна. Не знаю, отчего я проснулась, и вот теперь лежала, глядя в потолок, и понимала, что уже не усну. Хотя точно знала, чего бы мне хотелось – оказаться в гостиной, устроиться в кресле перед еще теплым камином с чашкой сладкого чая с лимоном и просто побыть одной, подумать о своей новой жизни. Вот такое скромное желание.

Я, едва дыша, все-таки выпростала руку из-под одеяла, отодвинулась от Ильи и встала с постели. Набросила на себя его длинный махровый халат и тихо вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

В кухне я поставила кипятиться воду для чая, затем заглянула в ванную комнату, умылась и вернулась на кухню. Села возле окна и вдруг – о ужас! – я увидела в окне чье-то лицо!

«Мамадарагая!» – прошептала я, зажмуриваясь. Да что со мной такое? Призрак моей сестры пожаловал в Сосновку! Прямиком в дом своего убийцы? Мой мозг отказывался это воспринимать.

Я, чувствуя, как волосы на моей голове зашевелились, выключила свет и подошла к окну, чтобы убедиться, что там никого нет, что мне показалось, что это просто мое воспаленное воображение нарисовало эту картинку. И, как оказалось, я правильно сделала – за окном я увидела лишь залитые лунным светом розовые кусты да ветку яблони. И никаких призраков.

Подумала, что ночка выдалась та еще, что чрезмерное количество новых ощущений и впечатлений перевозбудило меня плюс постоянные мысли об умершей сестре – вот и результат.

Я, стараясь не думать о фантоме за окном, бросила в чашку ломтик лимона, засыпала его сахаром, размяла ложечкой и налила туда чаю.

В гостиной включила торшер, и комната заиграла мягким оранжевым светом. За стеклянным окошком камина розовели угли. Было тепло и очень тихо.

Вот оно, настоящее счастье, – горячий ароматный чай и тишина.

Я сидела в кресле и, попивая чай, прислушивалась к своему организму. Что я чувствовала после того, как лишилась девственности? Физические ощущения странные – слабость, чувство, будто бы тебя покидают силы. Должно быть, так чувствует себя человек с перерезанными венами в ванне с теплой водой. Кровь медленно вытекает из человека, и он умирает. Я умирать не собиралась. Страх, что после близости Илья остынет ко мне, что в своем мужском блокноте побед поставит новую галочку, убивал меня. Чего бы мне хотелось? Должно быть, замужества. Чтобы Илья сделал мне предложение, чтобы мы жили вместе. Конечно, это будет территория Ильи, его квартира или вот этот дом, я не против. А мою квартиру мы могли бы сдавать. Я была бы хорошей женой, в доме было бы чисто, я бы варила ему суп, жарила котлеты и даже пекла пирожки. Если бы сумела, то родила бы ребенка. Но вот картинка с ребенком пока что-то не рисовалась в мозгу. И котлеты видела с пюре на тарелке, и Илью, поедающего их, и широкую кровать с нами, супругами, перед сном читающими книги или уткнувшимися в свои планшеты, но вот ребенка никак не могла наколдовать.

Как мне себя вести с Ильей? Быть веселой и щебетать, ублажая его утром горячими оладьями, или вот прямо сейчас взять и уехать домой? Нет-нет, я никуда не поеду, это просто какая-то глупость. Может, все-таки вести себя естественно? Улыбнуться ему, поцеловать, обнять, не стесняться показать ему, как он нравится мне, как я счастлива, что здесь, с ним. Лишних слов не говорить, а постараться понять, что испытывает он, чего он хочет от наших отношений.

Дверь, ведущая из гостиной в коридор, приоткрылась, я вздрогнула и чуть не уронила чашку. Поставила ее на подлокотник кресла и повернулась.

– Илья? – тихо позвала я его, как если бы в доме было два Ильи: один тот, что стоял за дверью, а второй спал в спальне, и это его сон я оберегала.

– Катя, это я, – услышала я женский голос и от страха почувствовала, как затряслась всем телом.