Тени в лабиринте

Майор щурился от резких бликов, заполнивших кабинет и придающих интерьеру необычный вид — рабочий стол был завален золотыми изделиями. Это скопление ценностей было извлечено из сумки погибшего на шоссе и теперь отсортировывалось в присутствии понятых двумя специально вызванными ювелирами — работниками городского музейного фонда. Голиков не мог решить для себя, следует ли считать везением случай, когда вместо преступника в руках оказалась столь неоспоримая улика.

— Большинство предметов изготовлено в довоенный период и антикварной ценности как таковой не представляют, за исключением разве что вот этого портсигара, инкрустированного платиной и многоцветной эмалью. Любопытная вещица. — Ювелир потер указательным пальцем покрытый седой щетиной подбородок. — Есть также царские пяти- и десятирублевые монеты — их более шестидесяти, несколько медальонов и кулонов начала века. С моей точки зрения, вся эта, с позволения сказать, «коллекция» — попросту собрание изделий, награбленных гитлеровцами на оккупированной территории. Взять хотя бы коронки из червонного золота, обручальные кольца, серьги. Вы согласны со мной, Виктория Николаевна?

— Безусловно, — слегка покраснев, женщина отложила в сторону лупу, — происхождение ценностей сомнений не вызывает.

— Яков Борисович, а могли быть эти вещи награблены полицаем? — Голиков спрашивал скорее ради проформы.

— А почему бы и нет, молодой человек? Фашистские прихвостни не очень-то рассчитывали на подачки от своих хозяев. Моя двоюродная сестра погибла под Полтавой, так ее односельчане рассказывали: полицаи больше всего любили заниматься мародерством после массовых расстрелов. У кого зуб выдернут, а у кого и кольцо вместе с пальцем.

Голиков представил себе овраг с покатыми краями и груду окровавленных тел, среди которых копошатся, подобно гиенам, двуногие твари со свастикой на нарукавных повязках. Видение было настолько отвратительно, что он уже не мог бесстрастно смотреть на лежащую на столе массу желтого металла. Осведомившись о приблизительной стоимости «коллекции», майор поспешно отпустил ювелиров, спрятал золото в сейф, где уже покоился полиэтиленовый кулек с пачкой крупных купюр, завернутых в газету, и задумался — а против кого, собственно, эта улика? Против раздавленного «КрАЗом» преступника, личность которого пока не идентифицирована? Или?.. Голиков поймал себя на мысли, что сейчас он очень хотел бы увидеть перед собой Бороховича и Кормилина. Оба ушли в бега, надо же было предусмотреть такую печальную тенденцию. Хотя, возможно, один из них…

«Нет, не буду загадывать», — решил майор.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Голиков поднял голову — в дверях неподвижно стоял Мчедлишвили.

— Пистолет несомненно был сделан Серовым, — без обычной улыбки начал Реваз. — Баллистическая экспертиза подтвердила, что из этого пистолета…

— Дорогой, это все потом, ты мне другое скажи — личность убийцы! — тон Голикова был неожиданно резок. — Борохович?

— Нет, — растерянно ответил Мчедлишвили.

«Как же так, — подумал майор. Будто что-то оборвалось внутри. — А ты ведь надеялся, что жертвой автокатастрофы окажется Борохович. Так было бы проще и для тебя, и для начальства».

— Значит, все-таки Кормилин…

— Нет, — Реваз виновато развел руками, словно сожалея о возникшей накладке. — Предположительно Саркисов Григорий Вазгенович.

— Какой Саркисов? — упавшим голосом переспросил Голиков, тщетно пытаясь вникнуть в смысл сказанного.

— За подкладкой куртки погибшего Приходько обнаружил провалившуюся туда доверенность на имя Саркисова, по которой тот должен был получить оборудование для АХЧ таксопарка. Вы к этому времени еще не вернулись в управление. Капитан Пошкурлат связался с таксопарком и выяснил, что Саркисов работает там кладовщиком. Капитан сразу поехал туда.

«Мог бы догадаться поставить меня в известность», — разозлился майор, но не подал виду.

— Размер обуви потерпевшего вы установили?

— Так точно. Размер самый ходовой — сорок первый.

— Совпадает со следами на месте убийства Моисеева, — заметил Голиков. — Плюс пистолет.

— Ив квартире Северинцевой были такие же отпечатки, — как бы невзначай дополнил Реваз. — Тут есть над чем призадуматься.

— Дурень думкой богатеет… — нахмурился майор.

— Я не понимаю здесь юмор!

Когда Реваз обижался, он моментально начинал коверкать речь.

— Дорогой, кому сейчас до юмора, — махнул рукой Голиков. — Следственный эксперимент помог что-нибудь прояснить?

— Смотря что считать «прояснить», товарищ майор, — оживился Мчедлишвили. — Если бы угол наклона пистолета относительно вертикальной плоскости изменился хоть на несколько миллиметров, пуля попала бы в Серова. И тоже в голову.

— Значит, мы не можем с достоверностью утверждать, кого хотел убрать преступник — Границкого или Серова.

— Искажение оконного стекла, разность освещенности на улице и в помещении — все это создает достаточно серьезную неопределенность.