Тени войны

Деревянные иглы длиной в локоть, отполированные мелким речным песком и ребрами жертв, были опасным оружием в руках тренированного раба. Воины носили железные иглы, но рабам железа не доверяли. С умерщвленных иглами воинов снимали уже ненужные им доспехи и складывали рядом с покойниками, а потом рабы из арьергарда собирали тяжелое убранство.

Главный нарвад империи с досадой наблюдал, как тают ряды вверенного ему войска, но иначе нельзя — за каждым кустом прятались метатели. Каждое мелкое племя считало правилом хорошего тона убить несколько солдат сильного и богатого войска императора, а затем хвастать перед своими соседями, чтобы те зауважали, а то и просто боялись.

Вот и стерегут они все от мала до велика, сидя на деревьях или забившись в какую-нибудь щель. Стоит только в рядах колонны появиться легкомысленному молодому воину, снявшему тяжелые доспехи, как тут же зашелестит в воздухе раскручиваемая праща и желтый блестящий шарик вонзится в грудь бедняги, а в кустах низколобые угрюмые горцы с темной завистью в глазах будут смотреть на своего приплясывающего удачливого сородича.

Вот уже авангард колонны начал выбираться из каменных тисков ущелья.

Передовые отряды сразу строились в боевые порядки и, ведомые своими храбрыми бригадирами, шли в атаку на густые заросли, где прятались коварные горцы.

Буйволы, подгоняемые острыми шпорами, с яростным ревом, словно танки, утюжили кусты, и оттуда в панике, словно тараканы, разбегались метатели.

Солдаты на буйволах догоняли их и вонзали им в головы четырехгранные спицы.

После того как горцы были частью разогнаны, а частью перебиты, колонны войска, не стесненные ничем, выходили из ущелья на плоскогорье и поотрядно становились на отдых.

В центре лагеря быстро установили шатер нарвада Аххи, и, видя издали пурпурный купол своей походной резиденции, нарвад повернул своего буйвола к ней.

Он проезжал мимо солдат, хозяйским глазом определяя, в каком состоянии находятся буйволы, смеются ли солдаты, распрягая их. По запаху узнавал, что они готовят на своих кострах.

Нарвад чувствовал настроение войска. За Аххой ехали военачальники рангом пониже, но все только на буйволах белых и желтых.

Цвет буйвола говорил о принадлежности всадника к определенному сословию. На белом буйволе с рогами, покрытыми перламутром, ездили только сам император и члены его семьи. Вельможи и военачальники садились на белых или желтых буйволов. Пятнистых и серых использовали придворные цирюльники, надсмотрщики за рабами и войсковые командиры. Солдатам были положены буйволы черного цвета. Ну а пестрые, рябые, коричневые и еще невесть какие трудились на полях простолюдинов. За нарушение этого правила виновного ослепляли и отправляли работать в шахты, чтобы добывать для империи железо.

Возле шатра шустрые рабы помогли спешиться своим господам, и те в порядке значимости вошли под шелковые своды. Следом за Аххой шел Ирри в доспехах из черных морских раковин.

Его шлем был изготовлен из черепа большой лесной обезьяны. Все вооружение красавца Ирри состояло из изящной тонкой спицы, длинней обычной, с шариком из драгоценной пластмы вместо рукояти. Ирри был подчеркнуто франтоват. Он красил волосы по новой столичной моде и был жесток, как сам дьявол. Он приходился Аххе двоюродным племянником, но старый вояка не любил молодого зазнайку, и потребовалось вмешательство самого божественного Тро, чтобы Ахха наконец сдался и согласился взять в поход к побережью Ирри.

Оказавшись в шатре нарвада, все уселись в круг. Появились рабы и, неслышно ступая, подали каждому из присутствующих по чашке зе — легкого хмельного напитка из речных водорослей. С минуту все молча прихебывали, смотря перед собой. Но вот Ахха отставил чашку и произнес:

— Итак, мы дошли до границы владений муюмов — лесных людей. Они бегают по горам, как козы, видят в темноте, как совы, плавают, как рыбы, и хитры, как лисы. Основное задание императора мы выполнили — сожгли Сази, столицу Ронги, уничтожили ронгийского князя Илу и его солдат. Мы имеем право вернуться по безопасной дороге через Кали-Нуми в наш благословенный Тротиум.

Но мы можем пойти и до побережья, увидеть своими глазами прекрасных муюмок с очами голубыми, как озера, и руками быстрыми, как праща. Итак, ваше мнение.

Говори ты, Моххад.

— Я скажу! — Моххад провел по загорелому лицу огромной ладонью, вытирая пот. Потом пригладил длинные седые волосы. — Я скажу, Ахха!.. Я, Моххад, промбиуд императора, сейчас имею желтого буйвола, а когда-то был очень счастлив, получив императорской милостью черного. Я был червь, а император меня сделал промбиудом. И поэтому я проливал, проливаю и буду проливать кровь свою и своих врагов во славу императора. Нарвад, я иду к океану! — И промбиуд воинственно тряхнул седой шевелюрой.

— Что скажет Сейк?

Сейк, командир трех сотен пращников, вскинул вверх руку с зажатой в ней спицей и тонким голосом крикнул:

— Я — как Моххад! Пусть мгонеты будут самыми красивыми, а красивых и смелых детей нам нарожают женщины-муюмки.