Тени войны

— Я вижу, остальных спрашивать нет необходимости, все едины в этом решении. Я правильно понял?

— Да, нарвад! — ответил хор голосов.

— Вы все храбрые воины, и это хорошо, у императора не должно быть других. Но подумайте и о том, что от трех с половиной тысяч воинов у нас уже осталось не более двух тысяч. Что вы на это скажете? Не получится ли так, что мы, ища своему императору славы, оставим его беззащитным перед большим количеством врагов империи Мго?

— Уважаемый Ахха! Вы можете взять с собой сотню воинов для охраны и отправиться потихоньку в Тротиум! — язвительно произнес Ирри. — Вас никто не сможет упрекнуть из уважения к вашим годам и заслугам.

На «годах» Ирри сделал особое ударение, и Ахха заметил это.

— Если я уеду, кто поведет воинов к океану? Уж не ты ли, дорогой племянник, со своей игрушечной булавкой?.. Да и солдаты у тебя будут заниматься не тем, чем надо, — больно уколол племянника старый Ахха.

Шатер затрясся от взрыва смеха. Не смеялся только Ирри. Его тонкие губы стали вообще незаметны на побелевшем лице. Сейчас ему напомнили о его самом любимом развлечении.

Здесь, в Ронги, солдаты часто захватывали горянок и с удовольствием насиловали их. Так вот. Ирри предоставлял для этого свою палатку и требовал, чтобы жертву мучили в течение нескольких часов в его присутствии, а когда он видел, что горянка на последнем издыхании и жить ей оставалось минуты, Ирри сгонял солдата и набрасывался на умирающую, овладевая ею, совершенно растерзанной. Для любого другого такие, с позволения сказать, развлечения могли окончиться темной и сырой шахтой империи, но не для Ирри.

Ноги у Мориса, если можно так выразиться, завязывались в морские узлы.

Ему даже казалось, что они натужно выписывали замысловатые кренделя уже где-то далеко позади. В момент, когда силы, казалось, покинули его и Морису захотелось только тихо умереть под кустом, Анупа остановилась. Ее измученный спутник остановился тоже и со стоном, как мешок, осел на траву. Анупа колюче посмотрела на лежащего из-под своих широких, с изломом, сказочных бровей.

Это было душераздирающее зрелище, и ее женское сердце не выдержало. Девушка, подойдя, присела возле Мориса и, уже нежно глядя на него, с удивлением провела по успевшей отрасти бороде.

— Мо-рис, какой ты странный! — Анупа звонко рассмеялась. — Как лесная обезьяна! Почему у тебя на лице растут волосы?

Морис молчал, не открывая глаз, ему нравилось щебетание этой дикой и ласковой пташки. Ее шустрые пальчики приятно щекотали лицо. Разомкнув наконец веки, он увидел большие серые глаза Анупы, и столько в них было нежности, что бравый легионер напрочь забыл о своей усталости и, действуя согласно обстановке, привлек девушку к себе, пытаясь поцеловать.

— Грязная лесная обезьяна!.. — Анупа без труда вырвалась из объятий и брезгливо отерла рукой губы, но было заметно, что ей приятно и она польщена.

Морис уселся на земле и, обхватив руками колени, принял самую обиженную позу. Он не ошибся…

Спустя пять минут на плечо ему легла ладошка Анупы:

— Эй, послушай, не сердись. Я… Я… — Девушка искала слова и не находила их. — Скажи мне, Морис, а что ты делал… Ну вот когда я… рассердилась?.. Это что?

— Это называется «поцеловать», крошка. У вас что же, и не целуется никто?

— Не-а, И волосы на лице у нас не растут. Знаешь, если бы мне раньше сказали, что у людей, как у зверей, на лице растут волосы, мне бы…девушка сморщилась, — мне стало бы противно, а вот ты такой лохматый, — Анупа снова коснулась бороды, — нравишься мне еще больше.

— Это называется «бо-ро-да», дикая девочка.

— Бо-ро-да, — повторила Анупа.

— Слушай, а почему ты не поинтересовалась: кто я, откуда? Ведь у вас нет бородатых мужчин.

— Ну-у-у! — Девушка наморщила лоб, и ее носик смешно вздернулся. — Какая разница? И вообще, ты, наверное, голоден, Морис?

— Да-да, конечно! — Морис энергично почесал впалый живот. — Было бы очень кстати.

— Тогда пойдем, наберем желтых камней для метания, здесь недалеко, в ручье.

Морис пожал плечами и заковылял следом…

— О-о! 0-го-го! — Заросший, ободранный Морис дико орал, хохотал и лихорадочно совал за пазуху и в карманы слитки маленькие и большие. — Золото! Золото! Мы богаты! Мы очень богаты! Я брошу военную службу и заживу как рантье! — не переставая повторял он, и глаза его отражали блеск желтого металла. Совсем обезумевший Морис метался по ручью, стаскивая слитки в кучи.

— Ты что, взбесился?! — наконец обрела дар речи Анупа. — Зачем ты собираешь эти булыжники? Нам нужны небольшие камни. Мо-рис! Да что с тобой?!

— Ты ничего не понимаешь, глупая дикарка! Мы теперь с тобой миллионеры!

Да что там миллионеры — нет такого числа, чтобы описать наше богатство! Ты понимаешь? Эти желтые камни — это золото, золото, Анупа! — не унимался Морис.