Тени войны

Из полусгнившей кучи поваленных деревьев выскочило существо на двух ногах, с телом, покрытым лохмотьями кожи. Громко сопя через жаберные щели, оно запрыгало по лужам, загоняя маленького, коротконогого зверя. Бросок — и началась возня в илистой яме. Вскоре добыча была поймана, сдавленно пискнув, она испустила дух. Охотник поднялся с колен и, вывернув наизнанку свой желудок, внимательно его осмотрел. Затем извлек оттуда маленький отбеленный скелет и отбросил в сторону, а на освободившееся место бережно положил тушку добытого зверя. Желудок сомкнулся, и существо, удовлетворенно посопев жабрами, зашлепало по лужам к полуразрушенной каменной стене. Уродец нашел место с самой теплой грязью и погрузился в нее с головой, чтобы поспать до наступления ночи.

Буферная зона жила своей жизнью, неумолимо губя любые проявления разумного. Это был мир, не подвластный каким бы то ни было законам. Когда-то один необдуманный шаг породил на этой планете людей, города, языки в искусственной попытке за короткие мгновения пройти тот путь, который требовал миллионов лет. И чем больше этот чуждый здесь разум пытался подчинить все своей воле, тем быстрее разрасталась опухоль буферной зоны. Природа протестовала против непонятной ей логики и упрямо уравновешивала несовершенство, доводя его до полного абсурда.

На берегу небольшого озера, потрескивая смолистыми сучьями, горел костер. Возле костра сидел человек и пристально смотрел на синеватое пламя. Этот несчастный был изуродован огромным горбом, из которого росла единственная рука. Она свешивалась перед лицом человека, делая его похожим на скорпиона.

От воды подул ветер. Кроны деревьев зашумели листьями и заскрипели трущимися друг о друга ветками. Живущие в кронах зверьки, не удержавшись, стали со стуком падать на землю, точно переспевшие яблоки. Человек у костра прислушался и, поднявшись на ноги, пошел к ближайшему дереву. Заслышав его тяжелые шаги, зверюшки закопались в грунт и затаились. Тогда охотник пригнулся к самой земле, и его подвижный нос зашуршал по сухой листве. Мышцы горба напряглись, мощная рука легко вспорола толщу дерна.

Поймав добычу, человек-скорпион аппетитно захрустел нежными косточками, не замечая темного силуэта, застывшего позади него. Силуэт сделал шаг, и, словно почувствовав его движение, человек повернулся.

С дерева сорвался плод. От удара о землю он раскололся, и во все стороны брызнула сочная мякоть.

Человек потянул носом воздух, но, не заметив опасности, отвернулся и продолжил ужин, а безликий силуэт за его спиной сделал еще один шаг и взмахнул острой конечностью. Удар едва не снес человеку-скорпиону голову, и тот безмолвно повалился на траву. Его убийца еще какое-то время постоял возле остывающего тела, а затем снова растворился в темноте.

Обдирая руки и ноги об острые камни, Морис лез все выше, стараясь не думать о том, какая под ним высота. Один раз он все же посмотрел вниз, где, задрав головы, стояли его преследователи. «Должно быть, оттуда я кажусь беспомощной букашкой…» — не к месту подумал Морис и снова посмотрел вниз.

Его преследователи что-то кричали, размахивали руками, но лезть на стену не хотели. И не решались пускать в ход пращи. Морис на это и надеялся — ведь он был нужен Аххе живым. Посовещавшись, отряд спешно двинулся в обход, надеясь перехватить беглеца на самой вершине.

Сердце Мориса колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Пот заливал глаза, однако Морис упрямо карабкался все выше и выше. Последние двое суток он почти не спал, и теперь, на скале, на него накатывала волна апатии. Усилием воли Морис преодолевал желание разжать пальцы и полететь вниз, чтобы прекратить эту нелепую изматывающую борьбу. Однако сантиметр за сантиметром вершина медленно приближалась. Морис заметил, куда помчались его преследователи, но был уверен, что им не успеть, ведь вершина вот она — рукой подать. Уступы и выемки стали отчетливее, и Морис зашагал по ним, как по ступеням. Наконец, хрипло дыша, он упал на небольшую площадку и минуту валялся на спине, глядя в высокое небо.

Уже за полдень Морис увидел высокий шест с болтающейся на нем тряпкой и понял, что дошел.

Вход в пещеру оказался закрыт разросшимся плющом. В нескольких шагах от входа потрескивал огонь, обложенный черными закопченными камнями. На камнях стоял грубый глиняный горшок, в котором кипела мутная вода.

Морис сел ногами к костру и привалился ноющей спиной к освежающей зелени плюща. Хозяин еще не появлялся, и Морис решил его не звать, рассудив, что, раз горшок стоит на огне, тот сам скоро вернется…

— Опять ты спишь, Морис? Проснись, пора идти на вахту.

Морис открыл глаза, ничего не понимая. Он лежал в постели, в своей каюте, а над ним склонилась большая фигура Тима.

— Тим, ты жив?! А я думал…

— Не кушай на ночь, — наставительно произнес Тимотеус, — а то можно обделаться от страха в момент просмотра очередного кошмара.

— Вот это сон… — все еще не мог прийти в себя Морис.

— Между прочим, — изучая содержимое холодильного шкафа, добавил Тим, — Юдит желает с тобой увидеться еще раз — ты ей понравился.