Тени за холмами

— Ты же сама говорила — суррогат, не хочу… Да и железнолицые точно увидят наколку.

— Смотря где набьешь, — здраво отметила я.

Полынь проигнорировал моё замечание и откупорил принесённую банку. По комнате поплыл какой-то странный запах — то ли мускат, то ли ветивер. Да, хранительская кровь — это вам не унылая красная жидкость смертных. Вон как поблескивает под стеклом — будто ртуть со сверкающими частицами, похожими на всполох падающих звёзд…

— Дело такое, — сказал Ловчий. — Хоть ты эту кровь и игнорировала всеми силами, а мне было интересно, что с её помощью можно сделать. Мы с Анте Давьером иногда встречались, чтобы поговорить о сложных ступенях магии — Прыжках к человеку, а не по адресу; настройках телепорта и так далее. Среди прочего обсуждали кровь. Если ты выпьешь ее — просто выпьешь — то на несколько часов унни снова захочет общаться. На несколько заклинаний мощи хватит.

— Серьезно? — я удивилась. — А что ж вы мне этого не сказали?

— А зачем? — Полынь якобы равнодушно пожал плечами, но тонна его браслетов, оберегов и амулетов ехидно забренчала, — Ты же так радостно и гордо вещала, что у тебя и так всё отлично. Отмахивалась от любых предложений на этот счет. «Я сама всё знаю; если захочу, я сама все сделаю», — передразнил он, сощурившись, — «Не давите на меня, коварные, а то сбегу!». Вот я и не давил. Никто не хочет, чтобы ты сбегала.

— Но опцию-то можно было бы и обозначить.

— А вдруг бы ты и это сочла за давление? Кто тебя знает, — возразил Полынь.

Он вытащил из одного из ящиков для переезда чашку и сосредоточенно плеснул туда крови из банки.

— В любом случае, суррогата тебе подарили немного. А учитывая, что боги далеко, не факт, что Рэндом когда-либо нацедит тебе новую порцию. Так что хорошо, что ты не прихлебывала кровушку, как чай, по вечерам. Пусть остается запас на экстренный случай. И вообще — разлей по колбам, носи с собой.

Я взяла жестяную чашку и с сомнением уставилась на жидкость внутри. Та переливалась и мерцала, такая же ускользающая и сумасшедшая, как и выдавший ее хранитель.

— За мирный город! — я тостом подняла чашку, и зажав нос, одним глотком ее осушила.

Фу…

— Ну, Тинави, добро пожаловать в ряды вампиров, — подмигнул Полынь, с любопытством глядя на мою перекошенную рожу.

ГЛАВА 14. Бодрящий денёк для Тинави

Ничто так не проветривает мозги, как хороший удар битой с разворота.

Мастер Пнивколено, Тренер по тринапу

Теневой департамент выглядит так, будто в Шолохе он оказался случайно.

Будто некая божественная рука несла его над картой мира в сторону островного Пика Грёз — где сплошь тьма, и острые скалы, и черный камень — но не донесла… Небесный архитектор то ли обессилил, то ли решил: ничто так не оттеняет красоту, как точечное уродство.

Правда, «точка» получилась жирновата.

Здание Ходящих — катастрофически страшное.

И дело даже не в его пугающих обитателях. Оно само такое… Квадратное, гранитно-серое, об углы можно порезаться, и по фасаду всё утыкано химерами, как зубами — в два кривых ряда. Химеры, в свою очередь, нещадно скалят пасти. Говорят, шолоховские дантисты очень любят гулять тут перед экзаменами: нет-нет да воруют зубик «на счастье».

Говорят так же, этих умников потом объявляют пропавшими без вести…

На безобразно плоской крыше здания торчит горб: странная волна, скособоченная синусоида с одним глазом-окном, прикрытым кровавой шторой века. Ни разу за три столетия истории Шолоха это окно не открывалось.

И хорошо… Такого багряного ока нам над столицей не надо. Пусть спит. Некоторых демонов будить не стоит.

Вокруг Теневого департамента растут пихты густой толпой. Не лучший выбор дерева для ширмы, прикрывающей архитектурный смрад: иголочки-то сверху, снизу лишь стволы. Но, отдадим им дань: они делают всё, что в их силах. Искажаются и кривятся, вскидывают корнями и будто всхрапывают, вскапывают землю, пряча за собой здание. Странной, рябящей, плетеной рощей они затягивают угол Лоскутной площади, говоря: «Не смотри сюда, турист! Здесь тебе не рады!».

Но я не была туристом.

Я шла в корпус Ходящих, как на праздник, перепрыгивая корни пихт с развесёлым «хей-хей!».

И если это не то настроение, в котором идут на допрос: извините!

Просто на моём языке всё еще длился вкус хранительской крови. Не подумайте: никакого металлического оттенка. Скорее… Прах, я даже не знаю, как объяснить. Мне показалось, что я выпила фейерверк. Тягучая карминная жидкость, будто блестками напоенная, шипела во рту, перекатываясь и искря. Маленькие шарики лопались прямо у меня в мозгу — странное ощущение, опасное и одновременно игривое.

— Тинави, ты точно соображаешь, что делаешь? — обеспокоенно спросил меня Полынь, когда я, звонко чмокнув его в щеку на прощанье, задом наперёд покинула спальню.

— Лучше, чем когда-либо! — признала я и танцующей походкой утекла прочь по Дворцу.

— Я уже жалею, что дал тебе «дозу» с собой… — проворчал куратор где-то сзади.