Тени забытых болот

— Не обязательно, — пожал плечами Кочетов. — Может, просто хорошо немецкий язык знает. Хотя… — Он сделал паузу. — Мало кто из русских сделал бы у немцев карьеру. Даже власовцы. В СС, гестапо и подавно. Ну, а Пан, как вы сказали, был не в военной форме, то есть не вермахт и не РОА. А вот если он действительно немец, то у фашистов дорога ему была бы открыта, как-никак фольксдойче[1]. Их они привечали и в Европе, и у нас. Так что, возможно, вы и правы. Но происхождение тоже, знаете, дело тонкое. У этого вашего Пана мать могла быть немкой. А по документам он мог быть и Иван Иванович Иванов.

— Ну, в любом случае нынешние документы у него наверняка не на немецкую фамилию. Точнее, не на свою собственную. Установить бы ее, настоящую… — Майор вопросительно посмотрел на подполковника.

Кочетов помолчал. Потом покрутил спичечный коробок в руках, сделал еще одну самокрутку и закурил.

— Товарищ подполковник, — нарушил тишину Рябцев, — нам бы данные на всех, кто служил немцам в Минске.

— Эка ты хватил, дружочек, — покосился на него Кочетов. Но потом вздохнул. — Я понял, что вы хотите. Я могу запросить сведения из Минска и потом предоставить вам, но не факт, что этот ваш Пан, точнее, тот, кто скрывается под этой кличкой, уже известен как пособник оккупантов. Хотя пособник — это мягко сказано. Учитывая то, что вы мне про него рассказали, он там явно не последним человеком был. Хотя, наверно, и не в первых рядах шагал. Иначе его мог бы не только полицай опознать, а весь Минск и в половине окрестных населенных пунктов. Да и не стал бы он тогда в Липене прятаться, если тут до Минска два-три часа езды, а то и за день пешком дойти можно. Но ладно, данные я запрошу. Прямо завтра.

— Спасибо, товарищ подполковник.

— Да пока не за что. Никто не знает, есть на Пана что-то или нет. Хорошо, если вообще какая-то информация будет. Надо этому полицаю спасибо сказать, что подвернулся под руку в нужный момент и узнал Пана. Иначе неизвестно, когда бы о нем узнали.

— Да хотя бы полицаю фотографии похожих по описанию показать. Чем черт не шутит?

— Я же сказал, запрошу, — повторил подполковник. — А вы сами как намерены его искать?

— Через местных преступников, — ответил капитан. — Раз уж он среди них прячется — а скорее всего, так оно и есть, — и попутно где-то скрывает разведгруппу.

— Группа сама, скорее всего, прячется не в городе, — пояснил Кочетов. — Потому что сеансы они устраивают в разное время. А днем с рацией за плечами по городским улицам не побегаешь, больно приметно, да и накладно. Они или где-то на окраине, или за городом. Так что ищите, товарищи, ищите. Кстати, а не поэтому ли Пан остался здесь? Ведь если он у немцев так выслужился, что ему мешало уйти с ними на запад?

— Мы тоже об этом думали, товарищ подполковник. Вероятно, немцы его оставили здесь в тылу как своего пособника.

— Понятно, — сказал офицер. — Тогда пока все. Товарищ майор завтра со мной, на место последнего перехвата, а товарищ капитан казнокрадов да душегубов ловить. Ну, и с меня запрос в Минск.

Он погасил окурок в жестянке и встал. Коновалов проводил его и закрыл дверь. Рябцев же загасил лампу и оставил чуть приоткрытым окно, чтобы выветрился табачный дым.

* * *

Места вокруг Липеня были красивые. Коновалов отметил это сразу, хотя ему казалось, что за эти три военных года он утратил всяческую сентиментальность и чувство прекрасного. Лес по большей части еще сохранял зелень листвы, хотя то здесь, то там уже виднелись желтые и красные вкрапления, которые оставляет осень. Обманчивая иллюзия тишины и покоя. Всего пару месяцев назад здесь шли бои. Кое-где еще виднелись их следы. А еще здесь орудовали вражеские диверсанты да прятались местные бандиты. Последние интересовали майора лишь постольку поскольку, а вот первые… Они не зря выбрали укромные места, где никто не потревожит, кроме птиц да покачивающихся от ветра деревьев. Интересно, где они прячутся? Здесь же? Или у своего таинственного покровителя по прозвищу Пан? Как выглядят? Типично — как советские солдаты или офицеры? Или додумались вырядиться под местных жителей? Скорее всего, последнее, но кто знает? Все вопросы, вопросы, на которые пока нет ответа ни у Николая, ни у его молчаливого напарника, ни у подполковника Кочетова. А у кого они есть? Если только у бога, дьявола и прочих, в кого еще кто-то верит на этой земле.

Коновалов невольно усмехнулся: ну и мысли его одолели. Не иначе как эта умиротворяющая природа действует. Ладно, в сторону размышления, пора действовать…

С Шишкиным он договорился быстро. Старший опергруппы не возражал против отлучки, тем более что Николай объяснил, зачем ему понадобилось три-четыре часа. Сразу из управления он отправился в комендатуру, откуда они выехали с Кочетовым и молоденьким офицером в звании младшего лейтенанта.