Тени забытых болот

— Мы с тобой сейчас к одному типу заглянем, у которого как раз собираются любители поиграть в карты. Он знает не только местных уголовничков, но и минских. Как и я, собственно. И вообще, мы с ним давние знакомые.

— Как с Барсуком?

— Вроде того. Правда, Феденька посолиднее будет.

Рябцев не стал уточнять про Феденьку и почему они к нему идут. Не потому, что понимал, что так надо, а сразу осознал, что у этого таинственного Феденьки можно будет узнать что-то интересное. А Шишкин зря говорить и куда-то водить не будет.

Человек, к которому пришли милиционер и офицер СМЕРШа, проживал в красивом доме дореволюционной постройки. Василию доводилось бывать в подобных домах — они были в его городе. Правда, большинство квартир в них были коммунальными. Шишкин и Рябцев поднялись по широкой лестнице с чугунными перилами на второй этаж, и Шишкин нажал кнопку звонка возле одной из квартир.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и полминуты, как дверь приоткрылась и визитеры увидели худенькую седовласую женщину лет семидесяти и с пенсне на длинном носу.

— Здравствуйте, — с достоинством, даже, пожалуй, слегка надменно произнесла она. — Чем обязана?

— Здравствуйте, Роза Семеновна, — доброжелательно поприветствовал хозяйку старший опергруппы. — А мы в гости к Федору.

— Зачем?

— Разговор у нас к нему есть. Очень важный.

Женщина собралась было что-то сказать, но из квартиры донесся мужской голос:

— Мама, впусти, это ко мне.

Роза Семеновна открыла дверь шире и отошла, пропуская гостей в освещенную просторную прихожую. Рябцев прошел вслед за капитаном и огляделся. Обстановка была явно получше, чем дома у убитого барыги Боровкова. Хотя последний тоже не бедствовал, и квартира у него была обставлена неплохо. Здесь же обстановка напоминала нечто среднее между музеем и, как выражался покойный отец Василия, «буржуйской квартирой». Иван Трофимович Рябцев знал, о чем говорил — в юности ему довелось послужить посыльным, и о жилище зажиточных мещан и дворян он знал не понаслышке. Любое хорошо обставленное жилье с красивыми вещами он называл не иначе как буржуйской квартирой. При мысли об отце капитан невольно вздохнул — тот умер перед самой войной. Дали о себе знать старые болячки и полученные в Гражданскую войну раны.

От раздумий его отвлек голос Шишкина.

— Ну, здравствуй, Федор, — весело произнес старший. — Небось не ждал гостей?

Тут Рябцев увидел и хозяина — полноватого мужчину лет сорока с небольшим, с обаятельным, но хитрым и жуликоватым лицом, облаченного в темно-серый костюм из хорошей ткани и явно дорогого пошива. На губах его играла загадочная ухмылка. «Типичный вид обольстительного мерзавца», — невольно подумал офицер.

— Сергей Филиппович, вам я всегда рад. Прошу, проходите. — Мужчина указал на приоткрытую дверь комнаты.

Они прошли в просторную гостиную, которая оказалась даже лучше прихожей. Посреди комнаты стоял стол, накрытый белой накрахмаленной скатертью. Здесь были кресла, огромный книжный шкаф, тумбочка. Разглядывая интерьер, Василий отметил, что кое-какая мебель была действительно старинной, а какая-то — относительно новой.

— Прошу. — Федор предложил сесть за стол.

— Спасибо, — кивнул старший и уселся на один из стульев. Рябцев опустился рядом, а хозяин — напротив. — Вася, знакомься. Федор Игнатьевич Пинчук. Любитель вин, красивых женщин и карточной игры.

— Какая лестная характеристика из уст сотрудника милиции, — заметил Пинчук.

— Но при этом ни одного слова неправды, не так ли, Федя? Ты ведь в картишки перекинуться действительно любишь. И к тебе приходят такие же любители, особенно по вечерам и по ночам.

— Гражданин начальник, мы с матушкой люди богобоязненные и законопослушные. Чтим законы и, прежде всего, Уголовный кодекс. Поэтому всеми силами воздерживаемся от грехов и соблазнов мирских.

Всю эту тираду мужчина выдал, не убирая с лица своей хитро-сладенькой улыбочки. Рябцеву стало противно. Этот Пинчук просто-напросто очередной скользкий жулик, умело балансирующий на грани беззакония.

— Ох, Федя, — покачал головой Шишкин. — Поспорил бы я насчет твоей и законопослушности, и богобоязненности, но мы не за этим пришли.

— А за чем же?

— Про Пана слышал?

— Какого пана? Их же повыгоняли всех давно, как власть советская пришла, никого не осталось.

— Не кривляйся, Пинчук. Я про барыгу по кличке Пан.

— Сергей Филиппович, с барыгами я дел почти не веду. Ну, разве что с Золотником покойным знался. Но это дело давнее.

— Золотник тут ни при чем. Есть еще барыга, и кличка у него Пан. И не надо, Феденька, мне врать, что ты про него не знаешь.

Улыбка исчезла с лица хозяина, но взгляд по-прежнему оставался хитрым и пронизывающим. Он помолчал немного, глядя то на капитана, то на Василия.

— Слышал я о нем, — сказал наконец он. — Но лично не встречался. Не доводилось.

— Неужели?

— Матерью клянусь, гражданин начальник. И повторю, только слышал. Люди говорят, он с бандитами дела ведет.

— Повезло вам, гражданин Пинчук, что он до вас не добрался, — заметил Василий.

— Это почему же? — вскинул брови Федор.