Тени заезжего балагана

Старик не спешил отвечать, погрузившись в раздумья. Он то хмурился, невидящим взглядом уставившись на припорошенную пеплом траву, то крепко сжимал челюсти, отчего лицо его делалось совсем строгим и древним.

Когда стало окончательно ясно, что никаких разъяснений Дзиэн давать не собирается, Ямада заговорил:

– Чтобы понять, кто такие отступники, нужно начать издалека. Существует шесть стихий, через которые животворящая сила ки может проявлять себя в мире – это земля, вода, огонь, воздух, дерево и металл. Каждый, в ком от рождения пробуждалась способность к овладению колдовством, должен был заручиться поддержкой одной из стихий, чтобы научиться взаимодействовать с ней и черпать от неё силу.

– Каннуси Дзиэн использует силу земли, – проговорила Уми. – А к какой стихии обращаетесь вы, Ямада?

В ответ он лишь протянул ей раскрытую ладонь, на которой тут же вспыхнул яркий язычок пламени. Ямада неотрывно смотрел на огонёк, и он становился всё больше и больше, пока в конце концов не принял форму огненного цветка, напоминавшего лотос.

Затем огонёк резко взмыл с ладони Ямады и принялся описывать круги возле Уми, превращаясь то в огненную птицу, то в длинного, словно змея, дракона. Уми не могла оторвать от огонька глаз: таких чудес ей ещё не доводилось видеть!

– Как красиво, – прошептала она. На какой-то миг ей захотелось коснуться гребня огненного дракона, но Ямада вовремя успел перехватить её руку.

– Никогда не прикасайтесь к колдовскому пламени, – предостерёг он Уми. – Как и драконий огонь, оно будет гореть до тех пор, пока не сожжёт дотла то, к чему однажды прикоснулось.

В подтверждение своих слов Ямада кивнул в сторону обгоревшего остова храма, который безмолвной и скорбной тенью возвышался за их спинами. Уми содрогнулась, осознав, в какой опасности она только что находилась.

– Пока я рядом и контролирую свои силы, огонь не причинит вам вреда, – словно прочитав её мысли, поспешил успокоить Ямада. – Я лишь предостерёг вас на будущее: если вам однажды снова доведётся столкнуться с колдовским огнём, вы будете знать, что делать.

Уми лишь кивнула в ответ, надеясь, что этого никогда не случится.

Ямада тем временем продолжил свой рассказ:

– Чем дольше совершенствовали люди свои знания о колдовстве, тем лучше они сознавали, какой опасной оказалась одна из стихий. В отличие от огня, воды, земли, дерева и воздуха, металл мог только накапливать ки, а вот отдавал её крайне неохотно. Металл оказался самой негармоничной среди всех стихий, и потому он был опасен. Сегодня он мог одарить колдуна невероятной силой, а завтра убить его за малые крохи магии, которую человек попытался бы взять взаймы.

– Получается, колдуны не берут магию из ниоткуда, а черпают её из природы? – сообразила Уми.

Ямада кивнул.

– И да, и нет. У каждого живого существа есть свой запас жизненной энергии, и чем его больше, тем дольше длится его существование. Если использовать для колдовства только свой запас, то долго ты не протянешь: даже простое заклинание требует много сил. Поэтому колдуны обращаются к стихиям: с их помощью можно совершенствовать свои знания о мире и оттачивать владение магией. Но и у этого обращения тоже есть своя цена: за «подпитку» у стихии колдуны также расплачиваются собственными жизненными силами. Сколько отнял ты у природы, столько ей и должен отдать. На законе гармонии зиждется наш мир.

– А отступники нарушают его, – пробормотала Уми. Перед её внутренним взором возникло видение того, как легко взломщик сломал навесной замок, который послушник повесил на двери храма, и как потом двигалась цепь, подчиняясь воле колдуна, словно она была живым существом.

Хотя Уми говорила тихо, но Ямада услышал её.

– Вы всё поняли правильно, молодая госпожа Хаяси. Чем больше становилось людей, которых прельщала сила металла, тем больший разлад воцарялся в мире. К тому же, многие колдуны гибли во цвете лет, пытаясь овладеть силой металла, и потому мудрейшие среди нас однажды приняли решение отказаться от взаимодействия с этой стихией.

Но не все смирились с изменением порядка. Тех, кто обращается к металлу, остальные колдуны стали называть «отступниками». Эти люди утратили мудрость, предпочтя ей силу. Так между колдунами поселился раздор, и с течением времени он становился лишь крепче.

– Но что искал этот человек? И зачем ему потребовалось сжигать святилище и убивать ни в чём не повинного каннуси?

Уми вспомнила охваченный огнём храм, который явился ей в видении, и вздрогнула. Такой страшной смерти не пожелаешь даже злейшему врагу!

– Этого я не знаю, – покачал головой Ямада. – И потому я надеюсь, что почтеннейший развеет мрак невежества, реющий над нами.

Дзиэн продолжал молчать, и Уми было подумала, что он настолько глубоко погрузился в размышления, что не слышал ни слова из их дальнейшей беседы. Но старик вдруг встрепенулся и поднял голову: в глазах его сверкало что-то доселе невиданное – должно быть, такой взгляд был у обречённых на смерть, когда они лицом к лицу встречались со своим палачом.