Тени заезжего балагана

– Ну полно вам, не горячитесь, градоправитель, – уже более миролюбивым тоном проговорил Ооно. – Я и впрямь поторопился с обвинениями.

Повернувшись к Дзиэну, Ооно поклонился.

– Прошу меня простить, почтеннейший. Вышло досадное недоразумение. Надеюсь, в дальнейшем между нами не останется никаких обид.

– Владыка милостив к тем, кто от сердца своего стремится помочь ближнему и восстановить справедливость, – проговорил Дзиэн, отвесив Ооно ответный поклон. – Мы с учениками будем молиться, чтобы преступник был как можно скорее изобличён и призван к ответу.

Когда обмен любезностями был благополучно завершён, Ооно поспешил за коронером.

– Рано мы его отпустили, – ворчал он себе под нос, – но кто бы знал, что всё так обернётся…

Прежде чем последовать за ним, Окумура немного задержался в дверях и, понизив голос, проговорил, глядя прямо на Уми:

– Не знаю, и знать не хочу, что ты делала здесь в этот час, но я тебя прошу – возвращайся скорее домой и не говори ни слова своему отцу о том, что ты здесь видела и слышала!

Уми не ожидала от него таких слов, и потому растерялась. Но не успела она и рта раскрыть, как дядюшка уже отвернулся от неё и обратился к Дзиэну:

– Почтеннейший, окажите мне услугу: проводите эту девушку до дома. Боюсь, в этот час на улицах Ганрю для неё может быть небезопасно. Она мне, как дочь, и я щедро награжу вас.

– Можете не волноваться, – заверил его Дзиэн. – С нами Уми будет в безопасности. И никакой награды нам не нужно.

Поблагодарив старика и бросив напоследок ещё один встревоженный взгляд в сторону Уми, градоправитель покинул домик священника вслед за Ооно.

Когда его шаги затихли в глубине парка, Дзиэн обратился к Ямаде:

– Брат Горо, час уже поздний, и задерживаться ещё дольше я не вижу смысла. Отправляйся вместе с Уми, а я посижу здесь и подожду коронера вместе с нашим юным другом.

К этому времени мальчик уже совсем успокоился и перестал плакать. Уходить он наотрез отказывался, и потому Дзиэн, похоже, решил остаться с ним, чтобы не оставлять ребёнка наедине с двумя мертвецами посреди ночи.

– Давайте мы тоже останемся, – предложила Уми.

Ей о многом хотелось расспросить старика, и он, похоже, это понял. Улыбка озарила его морщинистое лицо, а глаза стали совсем узкими, как у древних мудрецов, которых часто изображали в книгах со старыми легендами и преданиями.

– У нас ещё будет время спокойно поговорить о случившемся, – заверил он её и мягко подтолкнул в сторону распахнутой в сад двери. – А теперь идите, дети, и постарайтесь отдохнуть. Завтра в час дракона я пришлю вам весточку.

Дальше упорствовать не было смысла: от усталости у Уми и впрямь подкашивались ноги. Не дожидаясь, пока Ямада выйдет в сад следом за ней, она медленно побрела по мощёной камнем тропинке, по которой они с Дзиэном пришли сюда. С той поры минуло не больше часа, но Уми казалось, что прошла уже целая вечность.

Только сейчас она вдруг осознала, что забыла отдать духа-фонарика Дзиэну. Но возвращаться обратно ей уже не хотелось. Раз старик не вспомнил о фонарике, значит, не будет большой беды, если Уми вернёт его при следующей встрече. Сам ёкай, похоже, был не против её компании. После того как они покинули домик священника, дух окончательно успокоился и затих.

Вскоре Ямада нагнал её и зашагал рядом. Несмотря на крепкое сложение и высокий рост, двигался он легко и тихо, будто бы совсем ничего не весил. Интересно, как ему удалось этого добиться?

Но вслух Уми задала вопрос, который тревожил её больше всего:

– Что имел в виду каннуси, когда говорил о крови? «На крови оно завязано, и только кровью смоется»… Мне показалось, вы поняли, о чём шла речь.

Некоторое время Ямада молчал – должно быть, собирался с мыслями. Идти рядом с ним даже по тёмному парку, где за каждым деревом мог прятаться убийца, было на удивление спокойно, словно Ямада одним своим видом мог отвести беду.

– Я не могу быть до конца уверенным в том, что правильно истолковал слова каннуси, – наконец заговорил он. – Похоже, чтобы снять проклятие, нужна кровь того, кто его наложил.

– Нужно убить этого человека? – отчего-то Уми понизила голос, словно сама испугалась своих слов.

– Возможно, будет достаточно лишь окропить проклятую метку несколькими каплями крови колдуна. Но если к тому времени, когда мы отыщем виновника, проклятие наберёт достаточно сил, чтобы противиться любому воздействию, то да, наславшего проклятие придётся убить.

Ямада говорил об этом так спокойно, словно объяснял Уми, как правильно приготовить целебную мазь. Уми поражалась его выдержке и тогда, в домике священника, и теперь лишь убедилась в том, что Ямада был крепок не только телом, но и духом.

«Должно быть, ему уже приходилось заниматься подобным», – подумалось ей. – «Лишать кого-то жизни, чтобы искупить содеянное зло».

Это осознание нисколько не напугало её, а, напротив, внушило лишь большее уважение к Ямаде. Уми выросла среди якудза, а эти люди никогда не боялись замарать рук ради того дела, в которое они верили всей душой, ради блага всего клана.