Тени заезжего балагана

– Я и сам всякий раз поражаюсь, как можно было сотворить такое чудо, – улыбнулся Рюити. – Но, увы, при жизни изготовивший их мастер так и не обрёл заслуженного признания. Многие полагали, что он изваял этих кукол с помощью колдовства, и потому мастера подвергали гонениям. Много лет он работал втайне, и лишь незадолго до его смерти госпоже Тё посчастливилось познакомиться с мастером и выкупить все готовые на тот момент изделия. Кстати, платья, в которые облачены эти куклы, сшиты самим мастером вручную и принадлежат к разным историческим эпохам…

Дальнейшие объяснения Рюити Уми уже слушала вполуха. Она отошла в сторону от остальных и принялась внимательно осматривать кукол. Ничего подобного ей прежде не доводилось видеть. Из какого бы материала ни были сделаны эти куклы, их сходство с настоящими людьми просто поражало. Казалось, стоит моргнуть, как чуть подкрашенные губы куклы изогнутся в улыбке, легонько затрепещут тонкие ноздри, чуть склонится прекрасная головка, увенчанная широкими гребнями…

Однако, чем дольше Уми вглядывалась в лица кукол, тем крепче росла в ней уверенность, что с ними и впрямь что-то было не так. Слишком настоящими они выглядели: будто мастер и впрямь похищал живых людей и каким-то образом обездвиживал их.

Мысль эта так сильно поразила Уми, что она почувствовала себя неуютно среди этих безмолвных статуй. А когда проходила мимо одной из кукол, до её слуха долетел тихий вздох.

Уми оглянулась на своих спутников. Ёсио и остальные стояли чуть поодаль, и потому их дыхание она услышать точно не могла. Никаких ёкаев, решивших бы вдруг подшутить над ней, поблизости тоже не оказалось – если только этот дух не был настолько силён, чтобы скрыть от неё своё присутствие.

А может, она просто слишком много себе надумала и потому испугалась собственного выдоха? Скорее всего, так оно и было. Ведь не могли же эти куклы и впрямь быть живыми?

Уми посмотрела на куклу, возле которой остановилась. Она изображала молодую женщину, облачённую в старинные одежды эпохи первого императора Дайго. Многослойные цветастые кимоно делали её фигуру похожей на плотный и ещё не до конца распустившийся бутон. Под густым слоем пудры оказалось тяжело различить черты лица куклы, но Уми отчего-то показалось, что она очень хороша собой. Её ярко накрашенные глаза были обращены прямо на Уми, и от того, каким осознанным казался этот взгляд, ей стало не по себе.

На первый взгляд кукла казалась самой обычной и ничем не отличалась от своих товарок. Но стоило Уми сделать шаг в сторону, как взгляд куклы переместился следом.

Несмотря на то что в шатре было довольно душно, по телу Уми пробежал озноб. Разорви её Владыка, что это только что было?!

Уми снова испытующе уставилась на куклу, но на сей раз взгляд её остался неподвижным и остекленевшим. Однако Уми готова была дать собственный палец на отсечение, что ей не почудилось – глаза куклы были живыми, как у настоящего человека! Она только что смотрела на неё – смотрела и словно пыталась что-то сказать…

Уми сделалось жутко. Захотелось поскорее уйти от этой куклы как можно дальше – и забыть о том, что она видела. Больше не всматриваться в такие человеческие лица, не искать искры жизни в тусклых искусственных глазах…

Не желая снова испытывать судьбу, Уми поспешила вернуться к остальным. Но спокойнее от этого не стало. Ей всё чудилось, будто настойчивый взгляд куклы продолжал обшаривать шатёр, словно искал кого-то. Её…

Никто из спутников, похоже, не заметил, что с куклами что-то не так. Ёсио и Рюити Араки о чём-то тихо разговаривали, остановившись посреди шатра. Ямада рассматривал меч, висевший на поясе у одной из кукол, изображавшей воина эпохи правления императрицы Хида́ка. А Томоко восхищалась качеством ткани одного из одеяний («Сейчас такого плотного и нежного шёлка уже и не отыщешь!»).

Все они вели себя спокойно, и в конце концов Уми всё-таки удалось убедить себя в том, что ей просто показалось. Мало ли что могло привидеться из-за игры света в полумраке? А за вздох она могла принять скрип деревянного остова шатра или вообще какой-нибудь посторонний звук.

Однако задерживаться в шатре Уми не хотелось, и потому, откинув полог, она незаметно для остальных выскользнула наружу. На свежем воздухе смутное чувство тревоги, охватившее её рядом с куклой, почти полностью развеялось.

Но как следует прийти в себя Уми не успела. Неподалёку раздался чей-то истошный крик, умоляющий о помощи.

Уми повернулась, и взгляд её наткнулся на обезьяну. Серенькая, размером с небольшого пса, на её сморщенной и красной как киноварь мордочке горели яркие и живые глаза.

Слишком умные глаза для простого зверя.

– О-дзётю, – вдруг мужским голосом заговорил обезьян. – Вы меня понимаете?

Уми сама не успела осознать, как так вышло, а её сандалия уже летела в обезьяна. Тот едва успел отскочить в сторону. Сандалия, перевернувшись, упала на то самое место, где только что сидел зверь.