– Почтеннейший, окажите мне услугу: проводите Уми до дома. Боюсь, в этот час на улицах Ганрю для неё может быть небезопасно. Она мне как дочь, и я щедро награжу вас.
– Можете не волноваться, – заверил его Дзиэн. – С нами Уми будет в безопасности. И никакой награды не нужно.
Поблагодарив старика и бросив напоследок ещё один встревоженный взгляд в сторону Уми, градоправитель покинул домик священника вслед за Ооно.
Когда его шаги затихли в глубине парка, Дзиэн обратился к Ямаде:
– Брат Горо, час уже поздний, и задерживаться ещё дольше я не вижу смысла. Отправляйся вместе с Уми, а я посижу здесь и подожду коронера вместе с нашим юным другом.
К тому времени мальчик уже совсем успокоился и перестал плакать. Дзиэн, похоже, решил остаться с ним, чтобы не бросать ребёнка наедине с двумя мертвецами.
Уми предложила подождать вместе. Ей о многом хотелось расспросить старика, и он, кажется, это понял. Улыбка озарила морщинистое лицо каннуси, а глаза стали совсем узкими, как у древних мудрецов, которых часто изображали в книгах со старыми легендами и преданиями.
– У нас ещё будет время спокойно поговорить о случившемся, – заверил он Уми и мягко подтолкнул в сторону сёдзи. – А теперь идите, дети, и постарайтесь отдохнуть. Завтра в час Дракона я пришлю вам весточку.
Дальше упорствовать не было смысла: от усталости и впрямь подкашивались ноги. Не дожидаясь, пока Ямада выйдет в сад следом за ней, Уми медленно побрела по мощённой камнем тропинке, по которой они с Дзиэном пришли сюда. С той поры минуло не больше часа, но Уми казалось, что прошла уже целая вечность.
Только сейчас она вдруг осознала, что забыла отдать каннуси духа-фонарика. Но возвращаться обратно уже не хотелось. Раз старик не вспомнил о ёкае, значит, не будет большой беды, если Уми вернёт его при следующей встрече. Сам дух, похоже, теперь был не против её компании. После того как они покинули домик священника, ёкай совсем затих.
Вскоре Ямада нагнал её и зашагал рядом. Несмотря на крепкое сложение и высокий рост, двигался он легко и тихо, будто бы совсем ничего не весил. И как только ему это удавалось?
Но вслух Уми задала вопрос, который тревожил её больше всего:
– Что имел в виду каннуси, когда говорил, что проклятие завязано на крови и только кровью смоется? Мне показалось, вы поняли, о чём шла речь.
Некоторое время Ямада молчал – должно быть, собирался с мыслями. Идти рядом с ним даже по тёмному парку, где за каждым деревом мог прятаться убийца, было на удивление спокойно, словно Ямада одним своим присутствием мог отвести беду.
– Я не до конца уверен в том, что правильно истолковал слова каннуси, – наконец заговорил он. – Похоже, чтобы снять проклятие, понадобится кровь того, кто его наложил.
– Нужно убить этого человека? – отчего-то Уми понизила голос, словно сама испугалась своих слов.
– Возможно, будет достаточно лишь окропить проклятую метку несколькими каплями крови колдуна. Но если к тому времени, когда мы отыщем виновника, проклятие наберёт достаточно силы, чтобы противиться любому воздействию, – то да, думаю, наславшего проклятие придётся убить.
Ямада говорил об этом так спокойно, словно объяснял, как правильно приготовить целебную мазь. Уми поражалась его выдержке и тогда, в домике священника, но теперь лишь убедилась, что монах оказался крепок не только телом, но и духом.
Должно быть, ему уже приходилось убивать.
Это осознание нисколько не испугало, а, напротив, внушило лишь большее уважение к Ямаде. Уми выросла среди якудза, а они никогда не боялись замарать рук ради дела, в которое верили всей душой, ради блага всего клана.
«Отцу понравились бы его слова», – улыбнулась Уми, представив себе встречу двух настолько разных людей, как Горо Ямада и Итиро Хаяси.
Но в следующий миг мысли об отце заставили нутро тревожно сжаться, словно тень будущего гнева родителя уже нависла над ней. Должно быть, она вздрогнула, потому что Ямада с беспокойством спросил:
– Вас снова беспокоит метка?
Уми покачала головой. К тому моменту они уже вышли из парка и теперь быстро шагали по тёмным улицам. Дух-фонарик исправно освещал им дорогу, выхватывая из окружавшего мрака закрытые двери лавок и мастерских и лица запоздалых прохожих, которые также спешили вернуться домой.
После прикосновения посоха Дзиэна проклятая метка почти не давала о себе знать. Должно быть, старик успел незаметно поколдовать над ней – ничем другим это затишье Уми объяснить просто не могла.
Вдруг Ямада снова заговорил, и его вопрос огорошил Уми:
– Скажите, этот человек, который сидел рядом с господином Ооно… Он и впрямь градоправитель Ганрю?
Уми кивнула.
– Вас удивляет, откуда у дочери якудза такие знакомства? – не сумела она сдержать улыбки.
Ямада постарался скрыть смущение за неловким покашливанием, но Уми его раскусила.
– Простите, не стоило мне лезть в ваши дела. Меня просто удивило, какое живое участие градоправитель принял в вашей судьбе.