Тени заезжего балагана

– И постарайся не особо задерживаться сегодня, – добавил отец. – Нам вчера прислали приглашения на праздник, который состоится в балагане. Я пока не уверен, что мне удастся выбраться, но и совсем отказывать нашим приезжим гостям в визите было бы невежливо. Так что поезжай туда с Ёсио, а я, быть может, присоединюсь к вам позже. Разумеется, твой новый телохранитель тоже должен сопровождать вас.

Уми до сих пор не верилось, что всё сложилось столь удачно. Даже если она и впрямь разболеется перед Обоном, это будет справедливой платой за то, что сейчас всё прошло ровно так, как она задумывала.

Поклонившись отцу, Уми заверила, что на сей раз он может на неё положиться. Итиро Хаяси ничего на это не ответил: лишь усмехнулся, в очередной раз затянувшись. Кончик глэндрийской сигареты разгорелся чуть ярче, словно отражая усмешку своего хозяина…

Ямада за завтраком не появился. Позже Томоко сказала, что монах уже поел на кухне, вместе со слугами. От домоправительницы Уми также узнала, что Ямада теперь будет жить при усадьбе – до тех пор, пока проклятье не будет снято, – и что сегодня он намеревался вернуться на свою старую квартиру за вещами – разумеется, после того, как сопроводит Уми обратно в усадьбу после встречи с Дзиэном.

Ёсио тоже куда-то уехал ещё до завтрака, так что за столом они с Томоко и отцом сидели втроём. Итиро Хаяси погрузился в раздумья и был молчаливее обычного. А тихую беседу между Уми и домоправительницей прервало неожиданное появление одного из братьев, дежуривших у ворот.

Вид у него был настолько испуганный, что все за столом невольно замерли. Отец нахмурился и дал охраннику знак говорить.

– Оябун, только что прибыл слуга из особняка господина Окумуры. Он принёс печальную весть – этой ночью градоправитель скончался.

Тэцудзи

Голова раскалывалась так, будто по ней нещадно лупили чем-то увесистым по меньшей мере несколько дней. С трудом справившись с накатившей на него дурнотой, Тэцудзи ухватился лапой за частые решётки в клетке и…

Что? Какая ещё клетка? Где он и как здесь оказался?

Ответ на последний вопрос тут же всплыл в его голове. Тэцудзи вспомнил появление соломенной шляпы – этот гад всё-таки поймал его!

Принц заметался по клетке и принялся дёргать прутья.

– Выпусти меня, ты, чучело облезлое! – вопил он, не обращая внимание на боль в раненой лапе. – Выпусти-и!

Тэцудзи не знал, что он станет делать, если соломенная шляпа откликнется на его зов. Он был так зол, что готов был грызть прутья клетки, представляя, что впивается зубами в лицо своего врага.

Только окончательно выбившись из сил, принц опустился на пол клетки и свернулся жалостливым клубком.

– Демон бы вас всех побрал! – в сердцах воскликнул он.

В этот миг он одинаково ненавидел и соломенную шляпу, и Оонамадзу, который не дал ему утонуть посреди озера Бива, и матросов с «Гордости империи», которые завезли его так далеко от родного дворца, и даже своего отца, во взгляде которого читалось лишь пренебрежение и разочарование в своём младшем сыне, ведь Тэцудзи оказался не таким прекрасным наследником, о котором император всегда мечтал.

Быть может, он сделает большое одолжение своему отцу, если не вернётся во дворец. Только матушку жалко, ведь она всегда любила его, каким бы дрянным сыном он ни был, но ничего не поделаешь. Они с отцом ещё достаточно молоды, чтобы прижить ещё детей, а про Тэцудзи все рано или поздно забудут, как о самом никчёмном наследном принце, которого когда-либо знала империя…

Тихий шорох, раздавшийся где-то неподалёку, заставил Тэцудзи замереть и навострить уши. Его клетка стояла в каком-то тёмном месте: когда его глаза немного привыкли к царившему вокруг сумраку, принц сумел разглядеть рядом с собой нагромождения каких-то ящиков и тюков.

Откуда-то доносились голоса – похоже, принц оказался в каком-то людном месте. Может быть, кто-то всё же услышит его крики и придёт на помощь?

– Эй! – во всю мочь своих лёгких закричал принц. – Кто-нибудь, помогите!

Он принялся раскачивать свою клетку, но она оказалась такой тяжёлой, что ему удалось лишь немного покачнуть её – хотя принц вложил в это все свои силы. Только когда раненая лапа стала болеть ещё сильнее, он отказался от тщетных попыток уронить клетку и сломать её.

– Ау, люди! – не сдавался Тэцудзи, хотя пересохшее горло от громких криков начало гореть. – Вытащите меня отсюда!

Но в ответ принц услышал лишь свист ветра и увидел, как стена позади его клетки пошла рябью. Выходит, он находился в каком-то шатре – поэтому вокруг и царил такой странный полумрак: то через полотно просачивался дневной свет.

– Ты чего так разорался? – раздался чей-то слабый голос совсем рядом.

Тэцудзи прижался к прутьям клетки вплотную, чтобы рассмотреть говорившего. Тот тоже сидел в клетке, и лица его принц рассмотреть не мог, как ни старался, – оставалось довольствоваться лишь тёмным сгорбленным силуэтом незнакомца.

– Я не разорался, я звал на помощь.

Незнакомец слабо рассмеялся, и от этого смеха принца бросило в дрожь.

– Это бесполезно. Никто не услышит тебя. Никто не придёт.