Теннисные мячи для профессионалов

«Моя прелесть, моя любовь! Не ищи в этих строках ни упреков, ни жалоб. Как прекрасно любить тебя. Анастасия — единственная женщина, с которой я бы хотел всю жизнь быть вместе, никогда не узнать другой…»

Денисов оделся, заправил койку. Спрятал рукопись в пакет.

Чужая жизнь проходила рядом, фактически прошла, он не сумел ее ощутить, может, потому, что труп, лежавший ночью на платформе в Москве, прикрытый брезентом от дождя, и автор эссе так и остались для него мысленно разъединены.

Уходя, он оглядел номер — каждый, кто вошел бы в его отсутствие, не сразу должен был обнаружить следы проживания другого человека. Во всех командировках, всегда Денисов разнообразил свою жизнь — играл в оперуполномоченного-невидимку.

Когда он вышел, Дом творчества еще спал. Денисов направился по главной аллее к воротам. Незнакомая пожилая сторожиха дремала, просыпаясь, искала взглядом часы. Может, как и он, она плохо держала сон?

Три плана обнаружил литконсультант, знакомившийся с рукописью в Москве: «любовь», «тоска», «ревность».

«Пожалуй, есть еще два — четвертый и пятый!» — подумал Денисов.

Почта была закрыта, междугородные автоматы заперты навесными металлическими замками; в связи с неисправностью на линии их так и не открыли.

Поселок начинал обычную деловую жизнь. У гастронома разгружалась продуктовая машина; росла стремительная очередь к кассе автостанции; на площади женщины-квартиросдатчицы в ожидании симферопольского автобуса с новыми курортниками щелкали семечки.

Денисов вышел на центральную улицу, милицейский дом был рядом.

Дежурный по отделению на тротуаре перед входом ловил первый солнечный луч — продрог. Увидев Денисова, он обрадовался:

— Почта есть. — Они прошли к столу у входа.

— А что ночь? На дачах тихо?

— Все тихо. И в поселке, и по району тоже.

Телеграмм было несколько, Денисов просмотрел их наскоро, применительно к планшету, связанному с гибелью Волынцева, каким он мысленно его видел.

«…Ширяева наталья Кирилловна переводчица член союза писателей проживает с сыном… — Многое Денисов уже знал либо представлял: установочные данные, адрес, характеризующие данные, — материалами на нее не располагаем характеризуется положительно находится творческом отпуске допросить в настоящее время не представляется возможным в связи с выездом».

«…волынцев александр андреевич сорока лет проживал Харьков улица… разведен детей нет член групкома литераторов образованию историк работал по договорам мая по август находился на полевых работах археологической экспедиции тувинской асср…»

«Отсюда тувинский орнамент рукописи, — понял Денисов. — «Тоджа», «Енисей», «Дань, собираемая непритязательным тувинским небожителем…»

Он читал дальше:

«…материалами не располагаем мать пенсионерка длительное время работала администратором гостиниц проживает отдельно…»

«Ну, вот, — подумал Денисов, — система коммунального хозяйства. Это тоже ясно из рукописи… «Детский сад горкомхоза»!»

В помещении было и в самом деле холодно, как в погребе, Денисов быстро продрог.

Хотя телеграммы были из Москвы и подписаны Бахметьевым, было нетрудно догадаться, что они дублировали ответы Харьковского уголовного розыска.

— Холодина. — Дежурный ежился под шинелью, не мог согреться. А за окном уже шли люди в купальниках и шортах, день обещал быть жарким.

— Все? — спросил Денисов у дежурного.

— Все.

Горничная, убиравшая номер, в котором жил Волынцев с напарником, оказалась пожилой, сухонькой, с узловатыми пальцами. В речи ее слышался неистребимый белорусский акцент.

— А чаго я знаю? Жил некто, уехал. Полы вымыла, постель сменила. Чаго еще?

Они разговаривали на скамье у входа в душевую. В темноватом просторном холле за дверью кто-то пытался дозвониться по отключенному междугородному автомату, крутил и крутил диск.

— Этот человек? — Денисов достал посмертную фотографию Ланца, сделанную в морге.

Горничная долго и тщательно рассматривала ее, потом, заметно стесняясь, достала из кармана очки, надела, отнесла фотографию подальше от глаз, также долго смотрела.

— Ну он… — Она спрятала очки.

— Фамилии его не знали?

— Нет.

— Разговаривали?