Теннисные мячи для профессионалов

— С ним? А чаго разговаривать; скажу только: «Оставь ключ, приду, приберу…» — Выцветшие маленькие голубоватые глазки смотрели весело и лукаво. — Наше дело стариковское, их — молодое…

— А он?

— Оставляет. А я прибираю.

— Хорошо его помните?

— Хорошо… — Она замолчала, прислушиваясь к звуку беспрестанно поворачиваемого диска в автомате. Потом заметила: — Отключен, а все равно крутит! Видно, очень хочет дозвониться…

— Наверно. — Денисов согласился.

«Приветлива, с юморком, — подумал он о горничной, -такие все замечают…»

— У него в номере было два одеяла?

— По весне у всех два.

— Жил не один?

— Можно сказать, что один. У соседа жинка жила в поселке. Дак он поест и уходит. И ночевал там.

— А что этот? — Денисов поднял фотографию.

— Больше дома. Писал.

— Он писатель?

— Писатели по двое не живут.

— С кем-нибудь дружил?

— А разве я знаю?! Стирал себе сам…

— Вас не просил?

— Только раз. Боялся, что полиняет. — Она снова взяла из рук фотографию, отставила далеко от глаз. — Сорочку. — Горничная вернула снимок. — Тут белое, тут красное, тут синее. Будто заплат не хватило… — Она засмеялась.

— Вы его друзей часом не знаете?

Старуха подумала.

— Нет. Видела пару раз с одним. С молодым. В парке. Он и в номер к нему раз приходил.

— А что за мужчина?

— Обычный. В сорочке, в шортах.

— Какой он из себя?

— Молодой, блондин.

— В очках?

— Вроде в очках… — Она говорила чуть меньше того, о чем знала, и Денисову необходимо было каждый раз задавать новые вопросы.

— Худой?

— Да нет. Мускулистый. Ноги накачанные. — Она засмеялась.

— А лет сколько?

— Лет тридцать… Не больше.

— Откуда он? Из Дома творчества?

Еще вчера, до посещения дачи, до известия о ее продаже, казалось: «Установить личность Ланца — и гора с плеч!» Потом, как по цепочке, одна за другой потянулись другие задания следственного поручения от наиболее общих — «образ жизни», «материальное положение», «родственные, дружеские, интимные связи» — до максимально целенаправленных, а там, где-то в конце, уже мелькнуло знакомое «Фабрик… д'армес… пума» и так далее… Но сегодня было уже важным знать — «кто был человек, которого Ланц случайно выследил ночью у дачи…!

Горничная покачала головой:

— Мужчину этого я в Доме творчества не видела.

— Он на машине приезжал?

По тому, как старуха задумалась, Денисов понял, что она такой факт не исключает.

— А этот, что жил у вас, без машины?

— Этот так ходил. Пешком.

— Вам приходилось видеть его с женщиной?

— С якой?

— Вы же знаете! — схитрил Денисов.

— Видела. — Она посмотрела игриво. — А чаго? Нельзя?

Из холла прошла супружеская пара, пытавшаяся дозвониться, — женщина недоуменно взглянула на них.

— Какая она из себя?

— Кругленькая, симпатичная… В очках.

— Молодая?

— Счас до шестидесяти все молодые. Наташа! Сусаннина родня.

— Вы и ее знаете?

— А как же? Прибиралась у них раньше. Сейчас уж тяжело стало — бросила…

Горничная оказалась золотым свидетелем.

— Вы давно ее видели? Сусанну!

—Вчара захадила…

— Не спрашивали — долго она здесь будет?

— А завтра и уезжает… Дом-то уже чужой. Жилец новый приехал — мелитопольский. Деньги получены…

— Много? Если не секрет… Наличными?

Старуха усмехнулась:

— Нам с тобой считать чужие деньги не годится. Хоть бы и наличные! Целый сундук… Но у нее и расходы, не как у нас! Правда? — Она вздохнула.

— Хотели о чем-то спросить?

Выражение лукавства на сморщенном лице исчезло, женщина подняла лежавший у ног лист акации, показала на фотографию.

— А чаго с ним приключилось? Убили? Или сам себя?

Когда Денисов подходил к даче, Роша садилась в машину -седая величественная старуха, с многочисленными побрякушками на шее, с черными пронзительными глазами. Родственник оказался приземистым, молчаливым, полным, с пятнами на лице, он предпочитал держать руль в перчатках — Денисов подумал отчего-то, что руки у него больные — в красных маленьких пятнышках. Роща сказала ему несколько слов, он с неожиданной мягкостью развернул машину, минуя кафе, двинулся в направлении главной улицы.

«Был ли Волынцев — Ланц в конце концов представлен вдове Роша? — подумал Денисов. — Вряд ли…»

За скучным, похожим на школьное зданием тянулась однообразная, зажатая холмами долина. В ней оказалась учебная полоса, на вершине одного из холмов виднелась тригонометрическая вышка.

Денисов выбрал тропу, по которой давно не ходили, -угрюмую, с окаменевшими следами весенней распутицы.

Он не стал гадать, куда на этот раз уехала Роша вместе с родственником. («В магазин? В Щебетовку? Попрощаться с окрестностями?»), посмотрел на часы. Ему было необходимо побыть одному.

Дорога свернула к холмам, начался подъем.

«Видел ли Волынцев по возвращении из тувинской экспедиции Ширяеву? — Денисов шел быстро, занятый картинами, проходившими перед его мысленным взором, другие -вокруг — едва замечал. — Должен ли был тоже приехать в Коктебель? Знал ли о предполагаемой продаже дачи? Почему, зачем двое суток находился в Москве, ночью, на вокзале?»