Теннисные мячики небес

– Да ладно, чего там. Коли на то пошло, мудак он был, каких мало. Я его видеть не мог. Но только у него родни никакой, кроме меня, не было, так что мне досталось в наследство пять кило этого чертова зелья, и я не знаю, как от него избавиться. Нашел в буфете, когда прибирался в его квартире.

– Джон, я бы с удовольствием. Поверь мне, с удовольствием, зелье отличное, но в дело я не войду. Я просто не знаю, с чего начать.

– Да нет, я к тому, что до меня дошли разговоры насчет одних парней из Сток-Ньюинтона, которые крутятся на этом рынке. Турки. Вот я и подумал, может, ты съездишь к ним со мной, поможешь толкнуть товар. Я бы тебе сорок процентов отвалил.

– Если ты уже знаешь этих людей, зачем тебе я?

– Я не хочу, чтобы меня облапошили. Ты бизнесмен, у тебя выговор, как у выпускника частной школы, и все такое, в тебе чувствуется класс. Тебя они надуть не решатся. А я что? Смотришь, они просто заберут товар да и пристукнут меня в темном углу, понимаешь?

– Сорок процентов?

– Ну да. По-моему, честно.

Руфус быстро прикинул в уме. В килограмме тысяча грамм. Пятьдесят тысяч фунтов. Пятью пять – двадцать пять, получается четверть миллиона. Сорок процентов от четверти миллиона это… сто тысяч. Сто кусков. Сто кусков.

– Идет, – сказал он. – Что они за люди?

– Да уж не бойскауты, конечно. Торговцы наркотиками, сам понимаешь. Но я так считаю, бизнес есть бизнес. Как насчет четверга, вечером? Я бы им звякнул, договорился. Могу заехать за тобой, и мы отправимся к ним вместе.

Они пожали друг другу руки, и Джон медленно заковылял по лестнице вниз, а Руфус опустился на диван и сделал медленный, глубокий вдох. Сто кусков. Сто долбанных кусков.

Имея сто кусков, он сможет создать в Сети международное агентство. Двойники, поющие телеграммы, обслуживание приемов. Можно будет через Сеть нанимать людей по всему свету. Они оплачивают регистрационный сбор, он дает им работу. Со ста кусками ничего не стоит позволить себе роскошную рекламу, подобрать иллюстративный материал, разработать модель сайта, финансовый план. Он поручит все это «КоттерДотКом», пускай повертятся. Не исключено, удастся даже свести знакомство с самим великим Мессией.

Руфус окунул в мешочек кредитную карточку и зачерпнул самый здоровенный дозняк, какой он когда-либо видел.

Завтрак в доме Фендеманов всегда был делом непростым, вопреки тому; чего можно было бы ожидать, учитывая возраст и пол его участников. Гордон не ел ничего, но зато каждый день пробовал новый сорт чая или кофе, Порция налегала на бекон, колбасу и яйца, а Альберт, в тех редких случаях, когда он вообще завтракал, съедал от силы ломтик тоста.

На все это имелись причины. Альберт по утрам особым аппетитом не отличался. К тому же все, что заставляло его покидать свою комнату и отрываться от компьютеров, представлялось Альберту пустой тратой времени. Как-то он пролил кофе на модем, потом содержимое большого стакана с апельсиновым соком загубило принтер. Порция же отыскала новую высоко-протеиновую диету. Диета подразумевала столь малое потребление углеводов, что Порция, не обращая внимания на любовное поддразнивание мужа и сына, каждое утро проверяла с помощью палочек для диабетического тестирования свою мочу, дабы выяснить, какие количества кетонов выводятся из ее организма. Гордон пробовал разные сорта чая и кофе, потому что торговал ими. Кофе он обычно лишь прополаскивал рот, поскольку унаследовал от отца слабое сердце и врач не советовал ему употреблять кофеин. Кот же по имени Ява ел все, что дают, однако предпочитал сардины в томатном соусе, потому что был не без странностей.

Впрочем, именно в это утро Гордон, решив поэкспериментировать с какао, развел на кухне жуткую грязь. Тонкий, как пыль, порошок переносился с поверхности на поверхность, с кончиков пальцев на кончики пальцев, что в конце концов породило всеобщую панику.

– Где мой счетчик углеводов? – стенала Порция.

– Пап, эта зараза уже повсюду, – пожаловался Альберт, входя на кухню и показывая Гордону ладони. – Взгляни. Чем старательнее его стираешь, тем больше он во все въедается. У меня уже на клавишах какао, какао на экране и даже на носу какао.

– Неплохая строчка для песенки, – одобрительно отозвался Гордон. – Брось, малыш, это всего-навсего порошок. Попробуй этот мокко, совсем неплох.

– Девятнадцать граммов из ста! – ахнула Порция. – Глазам своим не верю.

– Нет, лапа, – сказал Гордон, склоняясь над ее плечом и капая кофе на страницы книги. – Эти цифры относятся к какао подслащенному. А в неподслащенном только три грамма, видишь?

– Все равно, – сварливо ответила Порция, убирая из-под капели книгу, – мог бы быть поосторожнее.

– Я сильно удивлюсь, если ты переварила хотя бы одну сотую миллиграмма. – Гордон повернулся к Альберту, старательно мывшему руки под краном. – Ну-с, дитя мое, сколько было вчера посещений?

– Новый рекорд. Триста двадцать восемь. Из семи стран. Недурно, а?

– Недурно, – согласился Гордон.

– Если хотя бы половина из них, даже четверть оставят заказы, представляешь, что это будет?

– Дела идут, Альби.