Теодосия и последний фараон

Проснулась я оттого, что полог шатра открылся и внутрь ворвались слепящие солнечные лучи. Я поморгала и всмотрелась, прищурив глаза, на появившуюся на пороге фигуру, черным силуэтом выступавшую на фоне яркого света.

– Приветствую вас, – нежным голосом произнесла фигура, входя в шатер и закрывая за собой полог. Перестав жмуриться, я рассмотрела, что это девушка, молодая, пожалуй лишь чуть-чуть старше меня. Она была одета как бедуинка, то есть без паранджи, поэтому я могла видеть все ее лицо. Когда девушка застенчиво взглянула на майора, что-то в ее лице показалось мне знакомым, только я не могла сообразить, что именно. Быстро переведя взгляд с майора на меня, девушка сказала:

– Я принесла еды, чтобы вы поели, и воды, чтобы вы умылись.

– Спасибо, – ответила я. – Я умираю от голода.

Майор ответил более формально.

– Мы по достоинству ценим ваше гостеприимство.

Девушка опустила голову и принялась расставлять тарелки с едой. Пока мы завтракали, она оставалась в шатре и пусть искоса, но внимательно рассматривала нас. Меня, если говорить точнее. Наконец, набравшись храбрости, она спросила, обращаясь ко мне.

– Они говорят, что это вы нашли нашего последнего фараона и привезли его в Луксор. Это правда?

– Да, – настороженно ответила я. К добру ли, что меня объявили причастной к возвращению их последнего фараона в Луксор, или нет? – Я встретила его, когда он работал погонщиком осликов на улицах Каира. Он очень храбрый и помог мне выпутаться из затруднительного положения. В свою очередь я предложила ему остаться при мне.

– Как он выглядит? – не поднимая головы, спросила девушка. – Он здоров?

Тут меня осенило, и я поняла, почему лицо девушки кажется мне знакомым.

– Вы Сафия? – спросила я.

Она вздрогнула, глаза у нее стали большими-большими и круглыми.

– Откуда вам известно мое имя?

– Гаджи рассказывал мне о вас, – ответила я.

– Правда? – Теперь ее глаза повлажнели. – Значит, он не забыл меня?

– Не забыл, – заверила я Сафию. – Приехав в Луксор, он много дней разыскивал вас, мечтал о встрече. К сожалению, найти так и не смог.

– Это хорошо и в то же время плохо. Плохо потому, что он не нашел меня, а хорошо потому, что не знает о том, что со мной приключилось.

Она вздохнула и вернулась к своему первоначальному вопросу:

– Он здоров?

– Да, здоров. Худенький немного, но бодрый духом. Он очень добрый, очень смелый и очень преданный.

– Благодарю вас, миледи, за то, что вы приблизили нашу встречу с братом, – сказала Сафия, складывая перед грудью свои руки.

– Но он еще не дома, – напомнила я.

– Не важно, скоро будет. Воины Гора найдут его.

Тут майор Гриндл прокашлялся и тоже вступил в разговор:

– Кстати говоря, эти ваши… воины уже предприняли что-нибудь? Организовали поисковые партии? Выслали следопытов?

Сафия не решалась посмотреть на майора и ответила, застенчиво уставившись себе под ноги:

– Сейчас они совещаются с мудиром, рассказывают о том, что им стало известно. Потому меня и послали за вами. После того как вы поедите и умоетесь, я должна отвести вас на совет, чтобы вы могли ответить там на вопросы, которые вам зададут.

– Великолепно, – сказал майор.

Честно говоря, я бы на его месте выбрала, пожалуй, какое-нибудь другое слово. Мы быстро закончили с едой, и Сафия вышла из шатра, чтобы подождать снаружи, пока мы умоемся. Майор Гриндл повернулся ко мне спиной, пока я умывала лицо и руки, потом я стояла спиной к майору, пока он делал то же самое. Неожиданно я открыла для себя, какое это интимное дело – умываться при ком-то, даже если ты при этом моешь только лицо и руки.

Наверное, излишне даже говорить, что проку от такого умывания оказалось мало. Да, лицо и руки у меня стали чище, но одежда осталась все такой же пропотевшей и пропыленной. У майора тоже.

Пока Сафия вела нас через лагерь, я увидела то, что упустила, когда мы только приехали. Лагерь был разбит в тени огромного храма. Он был меньше, чем Луксорский храм, но тоже оставался в отличном состоянии.

Мы пришли к большому, стоявшему в самом центре лагеря шатру, Сафия приподняла полог и пропустила нас внутрь. Никогда не думала, что шатер может быть таким большим и что в нем может поместиться столько народа. На толстых, расстеленных на полу ковриках здесь сидело десятка полтора людей. Я узнала среди них Хальфани, Хашима и старого сварливого уаджетина, который в свое время предлагал перерезать мне горло, и дело с концом. Фенуку, да, именно так его звали. Фенуку. Но теперь на нем была не черная накидка, а леопардовая шкура жреца Сем – так называли служителей бога Гора. Проклятье. Я знала, конечно, что древнеегипетские жрецы служили в храмах лишь несколько месяцев в году, но зачем и почему этот жрец решил в свободное время путешествовать инкогнито? По-моему, жрецы должны всегда носить на себе какие-нибудь предупреждающие знаки, а то как-то неловко может получиться.

Хальфани кивнул нам головой, затем сказал, повернувшись к сидевшему слева от него человеку:

– Вот эта девочка, мудир, и тот инглиз, о котором мы говорили.