Teologica

И снимали звезды ветром с крыши,

Набивали рваные карманы,

Слышали, как рядом кто-то дышит —

Думали – быть может капитаны,

Оказалось это просто черти.

Бредили кошмарами и снами,

Обжигались песнями и пели

Песнословцы Солнца вместе с нами.

Проживали жизнь и превращались,

И ловили время в дырки сети,

И кострами рваными летали.

Доползти до края не успели —

В нас из-под земли смотрели черти.

Вольск, 2000 год

Опять она

Кате Алексеевой

Она умела читать с небес

Стихи и песни Идущих Вниз

С карнизом крыши наперевес —

Всегда брал верх нестойкий карниз.

Она летела, глотала ночь

И умирала три сотни раз,

Все черви-мысли летели прочь

И стыли сталью в каждом из нас.

Она по розам искала путь

Сухих ветров, зовущих туда,

Где звезды тихо ласкают грудь

И гладит нежно зрачки вода.

Она хотела попасть в строку

И стать героем нечаянных фраз.

Она шептала печаль курку

И плыли тушью молитвы глаз.

От страшных танцев хотела кричать,

От глупых мыслей бросалась курить,

В ладони неба кусочки брать

И междометия свирелью пить.

И жить, и знать, что неровен час,

И завтра утру уже не быть.

Она звонила любому из нас —

Хотелось ночь напролёт говорить.

Вольск, 2000 год

Столовое серебро

Ты глотала во мне серебро,

Постаревшими пела губами,

Когда руки сошлись в оригами,

Ты дрожала, ты Белый Пьеро.

Ты курила три бреши. Их мёд

Выпивала янтарною грустью.

Через год может косы отпустишь

В тайны воды. Пусть трогает лёд

По весне наш серебряный гром

В доле полуглотка. Захлебнемся,

Пусть твой кайф от бессилия гнётся —

Только в нём ты находишь шалом.

Ты вдыхала серебряный яд,

Но с тобою мы разные люди,

Если ад в твоём голосе студит

Формы кольцев почти наугад.

Расплавляла и плавилась. Ты

Мне прекрасна такою вот сукой —

Одержимая меркнущей скукой

Твердых танцев в движении воды.

Ты глотала во мне серебро.

Наглоталась и канула в лету —

После этого станут поэты

Из метафор калечить говно.

Дербент, 24.05.02 года

Поднебесное

Поднебесное. Крылья расправятся

Под ударом огня и молота.

Так используем то, что нам нравится,

Тратим попусту белое золото.

Покупаем молитвы хрипами,

Откупаем грехи и плачемся,

Что людей измеряем типами

И на глупые вещи тратимся.

Поднебесное. Сладость дерева,

Под корою, под генофондами

Мы оставлены, как все первые,

И облапаны, как всё модное.

Короедами в трещины прячемся

И в ботанике каждого школьника

Мы как виды давно не значимся —

Мы овалы и прямоугольники.

Поднебесное. Мертвая музыка

Задувает на скалы отвесные.

Мы роднимся не кровными узами,

Нас сдружили вагоны тесные.

Мертвой нотой – мажорами страшными

Мы учились вгрызаться в честное,

Как в осеннюю землю пашнями,

Как разбитым крылом в Поднебесное.

Дербент, 04.05.02 года

Шалом лет райот

И замерзший рассвет, и ветра в голове…

Коченеющим в шкурах – «шалом лет райот!»,

И саламы водой тем, кто в небе живет

И пытается плавать в своей синеве.

Ночи. Грязные простыни. Чайник и сталь,

И в четыре ряда абсолютный запрет.

Нам, пропащим – тюрьма на столетия лет,

Им, привыкшим – дозоров рассветная даль.

Махачкала, сентябрь 01 года

* * * (Уехать во Владикавказ…)

Уехать во Владикавказ

И в пену рек плевать с мостов.

Там первый написать рассказ

Об изменяемости миров.

Не отвечать на все звонки

И посылать по смс,

Там палкой на песке круги

Чертить, как буквы для небес.

Уехать во Владикавказ,

Поспорить с верною судьбой

Простой молитвой в пару фраз.

Бродить по старой мостовой,

И ждать погоду, и терпеть

Дожди, ветра и облака,

И завтра, может, улететь

На зубы гор и на века.

Борзой, 12.10.03 года

* * * (Мы умерли – не стали бесконечнее…)

Мы умерли – не стали бесконечнее.

Мы постарели и не стали старше.

Мы сосчитали возраст мрачных башен

И брали небо на худые плечи.

Мы худшие из тех, кто мог быть главным.

Мы плавные хроническим бессилием,

Чтоб принимать убийство за насилие

И умереть – нелепо и бесславно.

Мы шли на север крыльями и сталью,

Чтобы вернуться цинком снами юга,

Сжимать до боли за руки друг друга,

Давиться небом, как пожарной гарью.

Борзой, 11.10.04 года

* * * (Семь лет. В твоих пальцах – моих сигаретах…)

Маше Америковой

Семь лет. В твоих пальцах – моих сигаретах

Рыдают вопросы, дрожат камертоны.

Мы прячем по пачкам привычно патроны

И страшно боимся за порох ответов.

Считаем монеты – копейки-минуты

Меняем валютой достаточно странной:

Окурки, пивные бутылки, стаканы.

Бессмертие в этом гадаем как будто.

Сплетаемся в пальцах, как бисер на фéньке25,

И дышим ветрами. И смело мечтаем,

Что время на стрелках часов обращаем

И чувствуем город от стенки до стенки.

И знаем, что таем в мгновениях сладких,

И что никогда не вернуться обратно,

Что возраст берет каждый миг во стократно

И смотрит с улыбкой на наши повадки.

Плевать. Обрастаем делами и люди

Какие-то новые в наших страницах.

Я смыслы гадаю в твоих новых платьях.

Конечно у нас ничего не случится,

Но верю, убогий, в судьбу и приметы,

А если безвестным погибну солдатом,

Пусть в кольцах твоих остывают закаты —

В окурках своих я наплавлю рассветов.

Дербент, август 01 года