Teologica

* * * (Мало тепла. Наверное, это май…)

Мало тепла. Наверное, это май

Еще не оделся платьями желтых тряпиц,

Солнечным сладким не переполнен край

Тонких бокалов. Чёток хрусталь границ.

Что за весна… Стелются души ветров

С наших сапог слушать шёпот совы,

Тикать секунды в верных тактах шагов

Смысла часов. Время новой травы.

Мысли о платьях рваных коры берёз,

Вера в крепкую хватку плети корней,

В тайную паству – с ней плачет лесной Христос

Над невесомой сутью своих идей.

Москва, 11.05.06 года

Весь этот бред

Маше Америковой

Нас опять расстреляли водою страниц

Сто слюнявых поэтов строфою в упор.

Разговор наш с тобой о коварстве убийц —

Суть сто лиц их отравы. Никчемнейший спор.

Как под полночь уходит печальный старик

В дебри леса. И мы также мерно бредём

В чащу сладкой печали ловить томный блик

На ладонь в подсознании всего, что найдём

В трех невнятных словах, так похожих на стон.

Подрасстрельных, убийственно слабых словах —

Еще взмах топора, и алеет шифон

Кровью нашей тоски по бездушию плах.

Молча куришь. И губы незримо дрожат

В пляске слов нерожденных. И только тебе

Лишь понятных. Читаемых мной наугад,

Как фамилия бога в кругах по воде.

Нас опять одурманит музейный дурман.

Он – капкан всех тошнотиков, книжных червей.

Так налей же скорей мутной дряни в стакан!

Мы напьемся до чертиков бредом идей

Пожелтевших рассказов, печатных имён,

И героям примеряем сто новых лиц,

А потом им закатим печаль похорон,

Окропим парики сединой старых чтиц.

Пусть стошнит их от грима и пудрой пусть рвёт,

Пусть поищут здесь в панике где туалет,

Я продам им билет, ты воскликнешь: «Вперед!»

И закончится правильно весь этот бред.

Они сядут потом здесь, на кухне, за стол,

И раскроют ту правду, которой в тома

Им уже не вложить. Заалеет шифон

И еще одна с плеч отлетит голова.

Нас опять расстреляли ноябрь и дожди.

Жди – не жди, а весна еще так далеко…

Я задену нечаянно тебе бигуди,

Ты, как будто не видя, уставишь в окно

Свой растрепанный взгляд. Станешь мне наугад

Называть города – ни к чему, незачéм,

Я опять закурю никотиновый яд

И еще предложу пару глохнущих тем.

Ты в лицо рассмеёшься и спросишь кровать,

Я отвечу: «Из кухни, направо и вниз»,

Ты меня поцелуешь и скроешься спать

И повесишь замок на коварстве убийц.

Сочи, ноябрь 07 года

Надоело

Lee Kater

Мне надоело плакать о тебе

И надоело тихо ненавидеть

Пустой маршрут по замкнутой судьбе,

И тишину – теперь ее б не видеть.

Мне надоело песнями ходить

И вопрошать молитвою постылой

Полуживую замкнутую нить

И волшебство, что будто бы остыло.

Теперь, когда кидают небеса

Как кость намеки, как болезнь тревогу,

Я путаюсь в твоих ли волосах

И вопрошаю прежнему ли богу?

Не знаю даже… И молчу стенáм,

Которые от страсти обгорели,

Которые доверчивым слезам

Всегда казали правый путь на мели.

Молчу мечтам. Мечты забил струной,

Дрожащей флажолетами отчаяния.

И заклинаю клятвами покой,

И умираю страхом порицания

Неясным. И быть может от того

Застывшим белой ночью в лед вопроса.

Немым. Я до извечия всего,

До изувечия стихам сплетаю косы.

Вплетаю в кудри мысли старика,

Что постарел в обличии младенца,

Его печаль скрестила в суть река

И принял бог. Я трогал полотенца

И полотнища тех святых минут —

Их завещал тебе, как остальное,

И замкнутой судьбы пустой маршрут

Сходил на слово «нет», как всё больное,

Отпетое, испетое… Пускай.

Я тот старик, что прожил жизнь мгновением,

И твой рассветный взгляд как страшный рай,

И длань руки, как символ искупления.

Твои намеки «инь» в наветах «янь»,

Твои вершины, посланные богом —

Теперь не стану словом мучить грань,

Не буду бить челом твоим порогам.

Мне надоело плакать о тебе.

И с точки зрения тех, других поэтов,

Не нужно скорби по твоей судьбе.

Тем более, что тебя на свете нету.

Владикавказ, 23.04.03 года

Молитва

Я пришёл такой же, как и был.

Я расплавил воск и снял покровы.

Я прибрел молитвой старых сил

Расспросить о превращениях новых,

Разгадать бинарный код Имён

Стольких многих и настолько разных —

Им число, наверное, миллион.

И держать смирение в соблазнах.

Без сомненья в тайной сути слов,

Без певучих глупых сожалений

Я пришёл во след Твоих шагов

Веровать абсурдам разночтений.

Превращаться в них и превращать,

И узнать единственно и верно,

Как во сне глаза Твои читать —

Им число миллион уже наверное.

Я пришел дрожать Твою струну

Партией случайных аккордов

И тревожить тактом вышину

Трудных взглядов Твоих верных лордов

В водах рек очерченных причин,

Чтобы как они я был очерчен

Памятью погибших в них мужчин

И печалью поседевших женщин.

Сочи, 13.03.07 года

Поэту

Бросай, поэт, перчаткой чёрной кожи

Строфу стиха воззванием к дуэли!

Пусть сталь наречий вылетит из ножен,

Пусть пули слов достигнут верной цели!

Трави поэт скорее ядом рифмы,

Чтоб дальше жить уже не захотелось,

И всё живое стало только мифом,

А неживое – ожило и пелось!

Заговори! Заставь застыть мгновенье —

Пусть мир замрет и снова станет чистым!

Дари простым вещам свои значения

И надели их формами и смыслом!

Чекань, поэт, псалмы! Читай молебен

Над спящей дрянью мира Человека!

Пусть этот мир – ничтожен и никчемен

Умрёт, тобой отпетый, как калека