Этика.
Многие темы, определяющие теологию Эдвардса, нашли выражение в его этической теории, разработке крой он отдал почти безраздельно последний период жизни. В частности, он принципиально возражал против "новой моральной философии" Просвещения XVIII столетия. Начало ей было положено еще третьим графом Шефтсбери (1671-1713), а также шотландским моралистом Ф. Хатчесоном (1694- 1746) и многими другими философами XVII и XVIII вв., полагавшими, что в человеке заложена некая природная способность (или чувство), края, если ее должным образом развить, способна привести к подлинно добродетельной жизни. В ответ на эту широко распространенную тенденцию, представлявшую собой этическую сторону общего прогрессистского взгляда на человеческую природу, характерного для его века, Эдварде утверждал, что истинную добродетель нельзя понять вне Бога и Его откровения. Он писал(наиболее отчетливо это выражено в " Природе истинной добродетели", 1765), что истинная добродетель возникает только из возрождающего действия милости Божьей.Размышляя на этические темы, Эдварде постоянно возвращался к зависимости этического поведения от благодати. Он стремился показать, как развитая им теологическая теория "обновленного сердца" (августиновский мотив, воспринятый пуританами и У. Эймсом) отличается от "естественного сентиментализма" Шефтсбери и Хатчесона, стремился дать пуританским представлениям о благочестии, принятым в XVII в., философское обоснование, приемлемое для века, в кром жил он сам.
Здесь можно выделить три момента. Эдварде признавал некрую, хотя и ограниченную, ценность новой моральной философии. От природы, в силу общей благодати Божьей, люди наделены способностью совершать моральный выбор, хотя и в строго ограниченном смысле. Естественное чувство справедливости, направляя поведение человека, действительно делает его благоразумным; чувство красоты и гармонии действительно может служить ключом к пониманию нравственных истин; почтение к старшим и родственные чувства действительно способствуют укреплению общества, - словом, "естественная нравственность" действительно отражает нек-рые этические ценности.
Однако Эдварде настаивал на том, что при всей своей социальной значимости естественная добродетель стоит неизмеримо ниже истинной добродетели. Незыблемым основанием он всегда считал спасительное действие благодати, посредством крой Бог возрождает грешника. Говоря его собственными словами: "Истинная добродетель лишь там, где Бог - альфа и омега, первый и последний". Эдварде утверждает в этике то же, что раньше говорил о внутренней жизни в "Религиозных чувствах" и об обращении - в "Свободе воли": строго говоря, любое истинное благо всегда и всюду исходит от Бога.
Наконец, Эдварде пытался показать, что то, что приверженцы новой моральной философии понимают под добродетелью, - всего лишь благоразумие и себялюбие. Т.о., он отстаивал исключительное значение благодати и вновь утверждал высшую благость Бога как единственного источника истинной добродетели.
Наследие Эдвардса явилось важной вехой для христиан Америки, но лишь очень немногие стали его серьезными последователями. Может быть, это объясняется постоянными переменами в стремительно развивающемся американском обществе, может быть, - некрой слабостью его системы, а может, слабостью тех, кто называет себя его преемниками. Как бы там ни было, теология Эдвардса до сих пор представляет большой интерес для историков, изучающих его время, и для современных теологов, особенно тех, кто чувствует потребность заново представить современному миру философски утонченную кальвинистскую и августинианскую теологию.
М. A. Noll (пер. т. в.)